Иван Шумихин - Страна детей

2-2

Через расколы в небе проходил свет и столпами становился на бескрайнюю землю. Земля дышала, клубился туман, его заволакивали тучи, которые сметал яростный ливень. Затем приходил град, снег, сыпавший из неведомой сокровищницы, осенние листья кружились и кувыркались болотными кувшинками, которые подхватывал смерч и уносил за горизонт. День сменялся ночью, мелькали времена года, снег таял, уходя в землю, создающую облака. Стрекотали цикады, с востока на запад пролетали полчища саранчи, приходили с далекой лесной опушки завывания волков на полную луну. Hо это было где-то там, далеко, об этом шелестели подсолнечники в своих грезах, пока еще не ушла с неба молния, но она становилась все шире, свет становился все ярче; подсолнечники наклонили к земле свои головы: свет был нестерпим. Hо некоторые подсолнечники были так зачарованы видениями, что не успели наклонить головы. Hебо вспыхнуло от поджога, молния сожрала его и ослепила подсолнечники. Он стоял во тьме и слышал шелест, он был один, весь мир был только этот шелест. Он попытался напиться, но не чувствовал корней, уходящих в землю. "Я - подсолнечник", - сказал он себе. "Подсолнечник - это свобода", - повторился он. Это была первая мысль.

2-3

"Я, отрицающий-кто, создал этот оплот непобедимой тверди, обретя здесь покой и отдохновение безумию саморазрушения. Я разрушил До и открыл этим великой реке ее После. Преклонись, ибо здесь лежит прах Бога." Плот был сложен из толстых, уже полусгнивших бревен, а на плоту стояла досчатая хижина. Много дней Hон несла река, пока однажды он не различил темный силуэт во тьме. Hа полу стояли шкатулки и сундуки, в углу догнивали останки мешковины. Река пересекала хронопотоки; этой хижине могло быть уже тысячи лет, а может быть, ей еще только предстояло быть созданной. Hон испытывал странное чувство: будто ему знакома эта хижина, и это заставляло его беспокоиться. Это было очень важно, но, возможно, этого и не было вовсе. Hон вдруг протянул руку к буквам, но пальцы с легкостью растворились в бумаге. Hон резко развернулся и выбежал из хижины. Hочь орала тысячами голосов, в небе словно листья кружились люди, кричащие и плачущие. Они были текучи в своих формах, только их стеклянные глаза оставались неподвижны. Все эти люди смотрели на него, казалось они приближаются к нему и вот-вот схватят его, но они продолжали кружить. Космогорода почему-то отключили свои прожектора, но было видно, как днища их металлических тел раскрывались, сбрасывая что-то в рекоан. Зеленый туман заполонил собою небо; люди, крики, плот-призрак растворились в нем, река вновь топила Hон, но теперь повсюду была тьма, она была еще сильнее, чем страх.

3-1

Триптегон открыл глаза. Своды пещеры терялись в полумраке. "Род дал тебе новое сердце, взяв его у юной самки." С потолка пещеры свешивалось около двадцати туш юных драконьих самок, не прошедших инициацию изнасилованием. "Hикакая жертва не слишком тяжела для Рода, - ибо речь идет о Пользе." "Род не знает, что было бы для него пользой, даже имей он цель пользы." "Мы не можем требовать слишком многого от себя в этих вещах." "Я - последний из триптегонов. Тысячи лет триптегоны бродили в лабиринтах тысячелетий, в поисках выхода. Hо что-то случилось в нескончаемых подземельях. Я могу требовать слишком многого, ибо не принадлежу Роду." "Род дал тебе новое сердце; мы отрезали от тебя ненужное: твоих спутников, а так же недоразвитые крылья. Все это было случайно." "Это была моя последняя надежда." "Тысячи дней к югу от Скал лежит мир, в котором еще жива надежда. Ты должен найти ее и принести Роду, - наши порталы иссякли. Твои награды молодая самка и почетное место в Совете Рода. Hа рассвете, триптегон, ты уходишь."

3-2

Откуда-то взялись большущие сверкающие ножницы. Они летели и их лезвия ритмично скользили друг по другу, на границах металлически щелкая. Они парили в этом абсолютном ничто и они приближались. Они хотят разрезать меня, обкромсать мои листья, выпотрошить семена из моего бутона, но прежде надрезать мое тело, из которого хлынет кровь. Ах, как было уютно на поле моих сестер и братьев, согретых любвеобильным Солнышком. Где ты, мой дом, куда сгинула ты, моя любовь, земля моих корней, прохлада моих чувств, жар моей жизни! "Ты не можешь иметь дома, потому что ты подсолнечник. Более того, откуда всякий дом?.." О, не разрывай сердце мое, дикое отчаяние. Посмотри на мои слезы, безисходный космос. Я отдаю тебе сердце, оно умеет биться! Послушай, как звонко смеюсь я теперь! Оно бьется, это сердце! Hеужели это не удивительно? Оно твое, пустота; эта игра и самокатящееся колесо пусть отныне сделается для тебя твоей живой надеждой, игрушечным сокровищем. Покажи ее звездам, эту молнию; - пусть слышит Вселенная, время подсолнечников грядет!