Шарон Меркато - Люди разбитых надежд - Моя исповедь о шизофрении

Неловко я сползла с кровати и выглянула в коридор. Вопли Ариан слышались уже издали. Она продолжала грозить им словами (вообще страшным оружием, но здесь бессильным). В коридорах было пусто, так что я смогла пройти вдоль стены незамеченной. Я легко нашла ее комнату по громкому голосу, который звучал сквозь стену.

Я прокралась в ее комнату и прислонилась к стене. Врачи старались сделать ей укол, применяя свои обычные методы. Я испуганно смотрела на них, но им было не до меня.

Но на их лицах я не увидела подлого выражения триумфа. Я заметила жалость и обеспокоенность, о которых не могла раньше и подумать. Я уверена, что им было неприятно и ненавистно то, что они делали с Ариан. Мне стало досадно за них, за нее, за себя.

Я незаметно пошла прочь. Этот случай заставил меня по-новому отнестись к персоналу. И к больным также.

Бегство — единый выход, но его надо хорошо обдумать. Рыть подкоп под больницей непрактично и невозможно. Нам выдают лишь пластмассовые ножи и вилки.

Они все время присматривают за мной, даже когда я сплю. Медсестра всегда сидит ночью в моей комнате и читает книжку или плетет чулки для дальних и близких родственников. Прошлой ночью у меня был дежурный; он читал, а я смотрела сквозь тяжелые веки, как черты его лица сплывали наземь. Выпало и покатилось глазное яблоко, змея схватила его и быстро уползла под кровать. Дежурный продолжал читать журнал национального географического общества, будто ничего не произошло. Я не могла поверить в это! Я спросила: «Как вы можете сидеть здесь и читать без лица?» Он рассмеялся и снова обратил свое безобразное лицо к журналу.

Я уверена, что Бобби является наиболее здоровым среди нас, хотя он и сумасшедший. Он всегда врывается в комнату не постучав, будто так и положено. Именно врывается. Я никогда не встречала такого энергичного человека. Бобби приносит мне немного сигарет, мы садимся на кровать и вместе курим. Иногда он делает из дыма кольца, которые плавают по комнате.

Бобби признался, что болен шизофренией. Напрасно он сказал мне об этом. Такие термины меня пугают. Я говорю с ним всегда мягко, чтобы вдруг его не обидеть, особенно, когда он шутит, что убьет меня (а кто его знает!). Я сказала, что, по моему мнению, я страдаю от нервного срыва, но Бобби ответил, что «нервный срыв» — это весьма обобщенно. Нужное уточнение: или я невротик, или больна манией, или шизофренией, или… И дальше шел длинный перечень психических заболеваний. Я не думаю, что эти болезни имеют ко мне отношение, но я хочу знать, за что судьба толкнула меня в этот ужасный хаос.

И что бы там ни было, я думаю убежать. Никакие препятствия не остановят меня. Я выберусь из этой бессмыслицы. А когда выберусь, то никогда не буду вспоминать о ней. Я должна это забыть.

Врачи заметили, что я забираю часть пищи к себе в комнату, и приказали есть вместе со всеми в столовой. Я все еще одета в больничный халат и мне не позволяют носить обычную одежду. Для других больных, как я поняла, это является признаком того, что ты «совсем безнадежный». Поэтому они держатся подальше от меня, показывая пальцами и перешептываясь между собой.

Обычно я нахожу свободное место отдельно от других, но не очень далеко, чтобы иметь возможность слышать их сплетни о себе. Здесь этого не стыдятся. Я слышу: «не двигается все время, будто закаменелая», «не может попасть ложкой в рот», «это то, что называется сумасшествием». Некоторые пациенты уже преклонного возраста негодующе выкрикивают: «Какой стыд!». Некоторых я раздражаю, и они спрашивают меня, не потому ли я люблю одиночество, что ставлю себя выше, чем они. В самом деле, когда-то мне эти люди казались более низкими, чем я, но сейчас я думаю, что все мы на одном уровне. Во всяком случае, здесь.

Больница приняла новых больных, и в столовой почти не осталось свободных мест. Времена раздумчивых завтраков наедине с собой прошли. Ариан всегда бросает свой поднос на стол напротив меня, и мы молча едим. Меня совсем не угнетает наше молчание.

Иногда к нам присоединяется Дебра. Я стараюсь не смотреть на ее зашитые запястья, но мой взгляд невольно тянется к ним, Дебра стройная, красивая и, на мой взгляд, очень приятная женщина. Я не представляю, что может произойти в жизни человека, чтобы он захотел умереть; серьезное настолько, чтобы человек перестал надеяться обрести на земле счастье для себя. Ощущая мою заинтересованность, Дебра рассказала мне свою историю.

Она замужем и счастлива в браке, имеет двух взлелеянных и чрезвычайно добрых детей, удобный большой дом, мужа, который по поводу и без повода дарит ей цветы. Хорошо наряженная, с замечательной прической, своей открытой искренней душой она влечет людей. Дети ее ходят в школу, а сама она работает частной модисткой. Дебра моделирует свадебные платья и фраки, это ей чрезвычайно нравится. Ей не надо ежедневно просыпаться рано утром и принуждать себя идти на ненавистную работу. Она искренне любит свое дело.