Зейн Грей - Техасский рейнджер ; Клан Аризоны

— Почему же шериф Оукс не упрячет его за решетку немного поостыть, раз уж он такой горячий?

— Оукс уехал с рейнджерами. Накануне был совершен очередной налет на ранчо Флетчера. Похоже, банда Кинга Фишера. Так что город, как видишь открыт настежь для всякого рода горячих голов.

Дьюан вышел за дверь и направился вдоль улицы. Он прошел весь длинный квартал, встретив по пути многочисленных прохожих — фермеров, скотоводов, клерков, торговцев, мексиканцев, ковбоев и женщин. Но когда он повернул обратно, улица была почти пуста. Не успел он пройти и сотни ярдов, как на ней не осталось ни одной живой души. Редкие головы любопытных высовывались из окон или выглядывали из-за угла. Подобные происшествия были здесь не в новинку: главная улица Уэллстона наблюдала их каждые два-три дня. И если в инстинкте у техассцев было стремление к драке, то столь же инстинктивным являлось для них ощущение готовящейся перестрелки, признаки которой они отмечали с поразительной быстротой. Даже сплетня не может распространяться так молниеносно. Меньше чем через десять минут все, кто был на улице или в лавках, знали, что Бак Дьюан вышел, чтобы встретить своего врага.

Дьюан продолжал свой путь. Не доходя до салуна шагов на пятьдесят, он вышел на середину улицы, постоял здесь немного и затем снова вернулся на тротуар. Так он прошел весь квартал до конца. Сол Уайт ожидал его, стоя в дверях своего заведения.

— Бак, я хочу тебя предупредить, — понизив голос, быстро проговорил он. — Кол Бэйн сейчас у Эверолла. Если он так жаждет встречи с тобой, как хвастает, то он появится здесь.

Дьюан перешел на противоположную сторону улицы и зашагал по ней. Он отдавал себе отчет в непривычном ощущении злобы и раздражения, которое побуждало его немедленно прыгнуть вперед и расправиться с врагом. Тем не менее, он сдерживал себя. Желание, чтобы эта встреча, наконец, наступила, казалось ему сильнее всех прочих желаний. И все же, как ни реальны были его ощущения, он чувствовал себя словно во сне.

Не доходя до салуна Эверолла, он услыхал громкие голоса, из которых наиболее выделялся один, высокий и пронзительный. Затем короткие дверные створки распахнулись, словно от толчка нетерпеливой руки, и оттуда на тротуар вывалился кривоногий ковбой со спутанной курчавой растительностью на щеках. При виде Дьюана он как бы подпрыгнул на месте и издал дикий и яростный вопль.

Дьюан остановился у наружного края деревянного тротуара метрах в шестидесяти от входа в салун Эверолла.

Если Бэйн и был пьян, то движения его отнюдь не свидетельствовали об этом. Он развязной походкой самодовольно направился к Дьюану, быстро сокращая расстояние между ними. Красный, потный, растрепанный, без шапки, с искаженным лицом, выражавшим самые злобные намерения, он поистине представлял собой дикую и зловещую фигуру. Ему уже приходилось убивать, и это проявлялось в его повадках. Руки он держал перед собой, правую чуть ниже левой. С каждым шагом он давал выход своей злобе, во весь голос изрыгая гнусные оскорбления и проклятия. Постепенно он замедлил шаги и, наконец, остановился. Добрых двадцать пять ярдов разделяло теперь обоих мужчин.

— Что ж ты не хватаешься за свой самопал, ты!.. — грязно выругавшись, свирепо заорал он.

— Я жду, пока ты сделаешь это, Кол, — ответил Дьюан.

Правая рука Бэйна замерла, затем быстро метнулась к кобуре. Дьюан выдернул револьвер, как мальчишка швыряет камешек, из-под руки, — способ, которому научил его отец. Он дважды спустил курок, оба выстрела почти слились в один. Огромный кольт в руке Бэйна выстрелил, когда тот уже падал, и пуля взметнула пыль у самых ног Дьюана. Рухнув на землю, как подкошенный, Бэйн остался лежать неподвижно.

В единый миг все вокруг снова приобрело для Дьюана реальные очертания. Он шагнул вперед, держа револьвер наготове, настороженно следя за малейшим движением Бэйна. Но тот лежал навзничь, и двигались в нем только глаза и с трудом вздымающаяся грудь. Как ни странно, краснота исчезла с его лица, и вместе с нею — искаженное, злобное выражение. Дьявол, проявлявшийся в поступках и манерах Бэйна, покинул его. Он был трезв и в полном сознании. Он попытался что-то сказать, но не смог. Глаза его выражали до боли человеческую тоску. Вот они потускнели… закатились… стали безучастными…

Дьюан глубоко вздохнул и сунул револьвер в кобуру. Он был спокоен и хладнокровен, доволен, что нелепая ссора наконец завершилась. И только одно резкое слово непроизвольно сорвалось с его губ: