Роберт Говард - Долг стрелка

Иная доля выпала людям в лесистых горах Лост-Ноба. Бесплодная каменистая почва, плохая трава. На горных хребтах селились потомки первых колонистов, охотники, арендаторы и разорившиеся скотоводы. Эти бедняки терпеть не могли фермеров Южной долины. Старожилам приходилось одалживать деньги у новичков, и оттого давняя неприязнь только возрастала.

Джим Рейнольдс был просто ходячим ископаемым. Не сталкиваясь особо с властями, он работал на фермах и ранчо, а иногда — на нефтяных промыслах к востоку от Лост-Ноба. Но одна мысль не давала покоя Джиму и, словно раскаленная зола, постоянно тлела в его душе: с ним обошлись несправедливо. После недавних событий тлеющая зола вспыхнула ярким пламенем. Современный человек, испытав несправедливость, спешит обратиться к правосудию, но Джим Рейнольдс предпочел прибегнуть к насилию. Похоже, он просто родился не в ту эпоху. Ему бы жить в дедовские времена, когда люди скакали по бескрайним просторам и то и дело палили друг в друга из револьверов.

Однажды, около девяти часов вечера, Рейнольдс приехал в Бисли на своем старом «форде». Остановившись на Френч-стрит, он вышел из машины, свернул в переулок и скоро очутился на Хопкинс-стрит. Улица носила имя человека, которому принадлежала большая часть ее домов. Сам же хозяин, как это нередко бывает, ютился в тесном, неопрятном офисе, где когда-то начинал свою деловую карьеру.

На узкой Хопкинс-стрит располагались в основном здания контор и складов; фасады жилых домов выходили по большей части на другие улицы. По вечерам здесь почти не встречались прохожие. Бисли не принадлежал к числу больших городов, и по будням даже главные улицы быстро пустели после захода солнца. Не встречая ни одной живой души, Рейнольдс быстро шагал по узкому тротуару туда, где светились дверь и окно из зеркального стекла.

Там, как обычно, до позднего вечера трудился новый король Долины Саранчи; там он созидал и укреплял свое королевство. Прежний властитель Долины, угрюмый старый вояка, знал людей, с которыми имел дело. Он всегда держал наготове пару револьверов, днем и ночью его сопровождали как минимум двое вооруженных парней. Ну, а Сол Хопкинс слишком долго имел дело с документами и цифрами — и забыл, что нужно учитывать настроения людей. Опасность он понимал лишь как угрозу своим деньгам.

Хопкинс склонился над письменным столом — высокий, худой, сутулый, с копной спутанных седых волос и крючковатым носом стервятника. Он раздраженно поднял голову, когда кто-то бесцеремонно распахнул дверь с улицы. На пороге стоял Джим Рейнольдс. Широкоплечий, смуглый, как индеец; одна рука спрятана под курткой. Глаза его горели, словно угли. Король Долины похолодел, впервые в жизни почуяв опасность, которая грозила не деньгам или землям, а лично ему, Солу Хопкинсу. Ни единого слова не сорвалось с уст хозяина и незваного гостя, они лишь обменялись взглядами — и мгновенно поняли друг друга.

Старик Хопкинс с отчаянным воплем вскочил и опрокинул кресло. Джим Рейнольдс выхватил из-за пазухи кольт сорок четвертого калибра. В маленьком офисе выстрел прогремел оглушительно.

Хопкинс сдавленно вскрикнул и отпрянул к стене, держась за грудь. Вторая пуля угодила ему в пах, и старик повалился вперед, на свои бумаги. Не успел он рухнуть на стол, как получил третью порцию свинца в живот — эта пуля рванула его в сторону. По столу разлетелись брызги крови. Хватая руками воздух, Сол Хопкинс сполз со стола и растянулся на полу. На тело старика со стола посыпался целый ворох бумаг.

Джим Рейнольдс спокойно наблюдал за происходящим. Комната наполнилась едким пороховым дымом, эхо выстрелов все еще отдавалось в тесном офисе. Хопкинс чуть слышно хрипел и судорожно подергивался. Он был жив. Пока. Но Джим Рейнольдс знал, что враг его умирает. Пора было уносить ноги.

Рейнольдс повернулся и вышел на улицу. С момента первого выстрела не прошло и минуты, а по улице уже бежал человек с пистолетом в руке и громко кричал: полисмен Майкл Дейли исполнял свой долг. По расчетам Рейнольдса, до появления остальных сил правопорядка оставалось по меньшей мере несколько минут. Он стоял не двигаясь, опустив револьвер.

Дейли подбежал к безмолвному убийце и навел на него свой пистолет.

— Руки вверх, Рейнольдс! — скомандовал полицейский, с трудом переводя дух. — Что ты натворил, сукин сын? Господи, да ты, никак, пристрелил мистера Хопкинса! А ну, давай сюда свою пушку… Живо давай ее сюда!

Рейнольдс оставил оружие висеть спусковой скобой на указательном пальце и рукоятью вперед протянул его Майку. Полицейский потянулся за револьвером, при этом машинально опустив свой пистолет. Кольт сорок четвертого калибра вдруг крутнулся на пальце Рейнольдса, рукоятка оказалась у него в руке, и Дейли ошеломленно уставился в черное дуло. В очередной раз Рейнольдс продемонстрировал, что он — человек прошлого. Старый трюк с револьвером, заставший врасплох блюстителя порядка, не применялся в здешних краях уже лет пятьдесят.