Валерий Большаков - Помор

— Говорил я тебе, чтоб не рыпался? — гаркнул Фёдор.

— Говорил… — проскулил Монаган.

— Кто вас нанял?

Глазки у Хэта забегали.

— Ну?!

— Б-большой человек, — сипло выговорил Монаган, — очень большой… Мэтьюрин Гонт.

Чуга рывком отпустил Хэта, и тот чуть не упал, благо стена удержала.

— Дуй отсюда!

Незадачливый стрелок захромал прочь.

— Ушли! — воскликнул подскочивший Туренин. — А Пенни? Вот ведь…

Воспитание не позволило князю закончить характеристику, но Фёдор был попроще.

— Сучка! — договорил он.

— Грубо, — оценил Павел, — но точно.

— Это Гонт их подослал.

Паровозный гудок положил конец прениям сторон. Пассажиры, возбуждённо переговариваясь и обсуждая перестрелку, разбежались по вагонам. Залязгав сцепками, паровоз потянул состав дальше.

Уже плюхнувшись на скамью, Чуга поглядел за окно — на платформе, склонившись над раненым, осталась Пеннивелл Монаган. В это мгновение она казалась подобием скорбящей мадонны, средоточием милосердия, но стоило ей поднять голову, как иллюзии опадали быстрее жёлтых листьев — лицо женщины, обезображенное ненавистью, было уродливо.

— Что там? — нервно спросил Ларедо.

— На десерт подавали горячий свинец, — проговорил Туренин.

Фёдор медленно выдохнул. Сердце уже не частило, билось ровно, хотя Чуга всё ещё напрягался. Правда, уже не бандитской пули ожидаючи, а свистка полицейского. А дождался паровозного гудка…

Минул день, снова настала ночь. Поезд замедлил ход, будто готовясь к паромной переправе в Сент-Луис, что лежал на западном берегу Миссисипи. И тут господин в плантаторской шляпе, теребивший в пальцах лосиный зуб на цепочке часов, неуклюже повернулся к Фёдору с Павлом — те кемарили под стук колёс.

— Джентльмены следуют на Запад? — спросил он, упирая руки в колени.

— Лично я… — зевнул Шейн. — Следую в Техас!

— Вот и мне туда же! — оживился господин. — Чарльз Гуднайт [61] Реальное историческое лицо, один из самых прославленных скотоводов Дикого Запада. Чарльз Гуднайт, родившийся в 1836 году, стал ковбоем и техасским рейнджером, во время Гражданской войны принял сторону южан, хоть и не воевал с северянами, а охранял границу с Мексикой. Уже в 1866 году первым, вместе с Оливером Лавингом, провёл стадо коров из Техаса в Нью-Мексико и Колорадо, проложив тропу Гуднайта — Лавинга. В 1870-м Чарльз женился и основал ранчо на севере Техаса, в каньоне Пало-Дуро, самое большое и богатое в то время. меня зовут. Я тут послушал, посмотрел… К-хм… Вы, так я понимаю, парни честные, работящие…

— Правильно понимаете, — открыл один глаз Чуга.

— Вроде как нездешние…

— Я из России, — сказал Фёдор.

— Я из Англии, — сообщил Павел.

— А я из Теннесси! — осклабился Ларедо.

— И спуску никому не дадите… — гнул своё Гуднайт.

— Не дадим, — мотнул головой Туренин.

— Видал я, как вы тех молодчиков попёрли! К-хм… А если я предложу вам работу, опасную, но денежную, то вы как?..

Фёдор внимательно посмотрел на вдруг разговорившегося пассажира.

— Нам это только давай, — усмехнулся он. — А чего делать-то?

Чарльз хлопнул ладонями по коленям.

— Сопровождать! — внушительно начал он. — И охранять — меня и мой груз. Одному мне несподручно. Короче. Грузимся на пароход до Натчеза, оттуда на дилижансе до Сан-Антонио. Плачу пятьдесят долларов. [62] Очень даже неплохое предложение. Ковбой в те времена получал 30 долларов в месяц, шериф — 50, управляющий ранчо («сегундо») — 80 долларов. Каждому! Билеты за мой счёт, патроны — тоже. Ну как вам такой расклад?

Чуга поскрёб щетину на подбородке и пожал плечами. Конечно, сворачивать на пути в Калифорнию не хотелось, да только что прикажете делать по прибытии в Канзас-Сити? Как одолеть тысячи вёрст пути, не имеючи ни коней, ни фургона, ни припасов — ничего? Сент-Луис, Натчез, Сан-Антонио… Хоть и окольным путём, а всё на Запад.

— Я не против, — сказал помор, покосившись на князя. — Ты как?

— Я — за! — выразил своё мнение тот.

— Ребята, — тревожно завертел головой Ларедо, — а я тоже в доле?

Фёдор улыбнулся насмешливо.

— Револьвер видал когда?

— С тридцати ярдов [63] Ярд равен трём футам, или 91,4 см. Фут — приблизительно 30 см, или 12 дюймов. Дюйм — 2,54 см. индюшке голову сшибаю! — воскликнул ковбой негодующе.

— Ладно, согласные мы, мистер Гуднайт.

— Отлично! — крякнул ранчеро. — Тогда в Сент-Луисе у нас конечная остановка — и пересадка!

Сент-Луис казался именно тем, чем и был — перекрёстком. Сто пятьдесят тыщ народу скопилось тут — одни готовились податься дальше на Запад, другие раскачивались, не зная, на что решиться, а третьи просто жили, получая свой гешефт с переселенцев.