Джек Хиггинс - Гнев Божий

Дальнейший ход событий показал, что эти минуты могли оказаться в моей жизни последними. Вылезая из «мерседеса», я получил удар ногой в спину и упал на четвереньки. Деваться было некуда. Целая дюжина лошадей вокруг, неистово ударяя копытами о землю, была готова затоптать меня насмерть. Последнего из двух нанесенных ударов было достаточно, чтобы сломать мне ребро. Затем я почувствовал, как чья-то железная рука вцепилась в ворот моего пиджака и поставила меня на ноги.

Ван Хорн, одной рукой придерживая меня и сжав в кулак другую, ударил по корпусу стоящую рядом лошадь. Удар оказался такой силы, что та, внезапно отскочив в сторону, чуть было не сбросила с себя наездника. Один из федералов, взмахнув рукой, хлестнул священника кожаной плетью. Как только плеть обвила руку Ван Хорна, тот резко дернул ее на себя и без видимых усилий сдернул всадника на землю. Да, этот человек обладал недюжинной силой, подумал я.

Среди федералов возникло замешательство. Они, натянув удила, постарались отъехать немного в сторону, чтобы лошади не задели копытами их незадачливого товарища. Кое-кто уже начал оголять шашки. Дело принимало совсем плохой оборот, как внезапно раздался одиночный выстрел и в круг, образованный конными солдатами, стремительно въехал молодой офицер.

У него было узкое, с желтоватым оттенком лицо. Над верхней губой обозначилась темная полоска усов. Серебряные лейтенантские полоски на погонах свидетельствовали о его воинском звании. В отличие от остальных лейтенант не носил прорезиненной накидки, отчего его строгая военная форма намокла под ночным дождем.

С застывшей на лице ледяной улыбкой он, не слезая с лошади, наклонился над Ван Хорном и приставил к его лбу дуло револьвера.

— Не важно, кто ты. Большой ты человек или маленький, сильный или слабый. Один выстрел урезонит любого.

— Сначала отгони эту свору собак, — произнес священник. — Тогда и сопротивляться не будем.

— Ты-то уж точно. Скорее всего, я оставлю вас в живых, хотя предпочел бы поступить иначе. Вы уже и так перешли все границы. А теперь снимай свою сутану.

Ван Хорн, уперев руки в бока, с удивлением уставился на него:

— А если я тебя, ничтожество, пошлю куда подальше?

Лейтенант молча слез с лошади, бросил поводья одному из всадников и, подойдя вплотную к священнику и приставив к его животу револьвер, взвел курок.

— Сеньор, какие б ни были причины ненавидеть вас и все, что с вами связано, — они у меня есть. Поэтому, клянусь памятью своей матери, если ты не подчинишься — получишь что заслужил.

Рука с зажатым в ней револьвером слегка дрожала. Лейтенант был настроен решительно и уже не улыбался.

Желая его успокоить, Ван Хорн поднял руку:

— Хорошо, служивый. Чего только не сделаешь, чтобы не накалять отношений.

Священник расстегнул ворот сутаны, стянул ее через голову и бросил на сиденье «мерседеса». Оставшись в шерстяных штанах, которые носят только священники, и белой сорочке, он выжидающе посмотрел на лейтенанта.

— И воротник тоже, — приказал тот.

Ван Хорн снял воротник и бросил его поверх сутаны.

— Теперь доволен? — спросил он.

— Буду доволен, когда увижу тебя повешенным, сеньор, — ответил лейтенант. — А теперь гони машину вниз. Попробуешь бежать — пристрелю на месте. Понял?

— То, что ты держишь в руке, убедительней всяких слов. Это я прекрасно понял, — сказал священник и, повернувшись, направился к «мерседесу».

— А ты пойдешь пешком, — сказал мне лейтенант и двинулся вслед за Ван Хорном.

— А как быть с ней? — спросил я и кивнул на девушку, которую безо всякой необходимости держали два солдата. — Не могли бы мы взять ее с собой?

Лейтенант посмотрел на Викторию и сдвинул брови.

— Это та, которая была у Тачо? Немая?

— Да, она. Вы с ним разговаривали? Он рассказал, что произошло у него в доме прошлой ночью?

— Нет, мне успел об этом доложить тот единственный уцелевший в побоище, которое вы там учинили.

— Очень интересно, — с иронией в голосе заметил я. — А он вам рассказал, что они собирались сотворить с этой девушкой? Что они пытались меня повесить за то, что я заступился за нее? Они бы меня прикончили, если бы мой друг не появился рядом.

Взглянув на лейтенанта, я понял, что он мне поверил. И это было самое главное. Его лицо побелело, глаза засверкали.

— Это мерзко, лейтенант, — тихо продолжил я. — Ведь эта малышка даже не могла позвать на помощь.

Не проронив ни слова, лейтенант взял девушку за руку и усадил ее на заднее сиденье машины. Затем он уселся рядом с Ван Хорном и приказал трогаться. Не без труда Ван Хорн развернул автомобиль в нужном направлении. Вскоре нам пришлось прижаться к обочине дороги, чтобы пропустить вперед «мерседес» с сидящими в нем священником, лейтенантом и Викторией.