Карл Май - Чёрный Мустанг

— Нет.

— Нет? Но почему?

— Потому что я ни в малейшей мере не обладаю даром рассказчика, сэр. С этим даром, видимо, нужно родиться. Столько раз уже я пробовал рассказывать, но ничего толком никогда не выходило. Как правило, я начинаю сразу с середины, а то и с конца, а заканчиваю тем, с чего всё это началось. Я могу вам только сказать в двух словах, что нас было тогда восемь человек белых, когда мы попали в плен к апсарокам, которые хотели предать нас мучительной смерти. Олд Шеттерхенд и Виннету узнали об этом. Они вышли на наш след, пошли по нему, прокрались к апсарокам и ночью освободили нас, причём сделали всё только вдвоём, без чьей-либо помощи. Короче — высший класс! Такое наверняка было бы не под силу вашему метису, который сидит там, рядом с вами и, видимо, любит потрепать языком.

Метис чуть было снова не сорвался с места, но инженер опередил его, задав новый вопрос:

— А вы не знаете, где находятся эти двое сейчас?

— Понятия не имею. Говорят, что Олд Шеттерхенд где-то очень далеко, то ли в Египте, то ли в Персии, но в скором времени он должен вернуться.

— Эх, как бы мне хотелось их увидеть! А особенно их оружие! Неужели оно и в самом деле такое замечательное, как об этом рассказывают?

— Я уверен в этом, сэр! Серебряное Ружьё Виннету не знало ещё ни одного промаха, второго такого ружья нет ни у кого. А Гроза Медведей — ружьё Олд Шеттерхенда? Это что-то чудовищное по своей убойной силе, оно бьёт наповал с огромного расстояния. А его винчестер Генри! Представьте себе, сэр: двадцать пять выстрелов за полминуты! Я был оружейным мастером и знаю, что это значит. Генри, насколько мне это известно, сделал только десять таких винчестеров, но кому они принадлежат, где они? Ни об одном из них ничего не известно, прославился только винчестер Олд Шеттерхенда. А какие суммы заплатили бы за них истинные знатоки! Однако, сэр, если вы хотите оказать нам любезность, то скажите, пожалуйста, куда мы можем поставить на ночь наших лошадей? Мне бы хотелось, чтобы они были в надёжном месте, так как вы говорили перед этим о следах индейцев.

— Вам тоже эти следы кажутся подозрительными?

— Конечно! Пускай этот ваш премудрый метис думает что хочет, но у меня есть своё собственное мнение.

— Я предлагаю вам поставить лошадей в сарае с инструментом, там хороший, надёжный замок, кладовщик вас проводит туда и позаботится о корме и воде для лошадей.

Кладовщик тут же поспешно поднялся, и Каз с Хазом вышли вместе с ним во двор к лошадям.

Белые рабочие с большим вниманием следили за разговором, он был для них столь же интересен, как и для их начальника. Тот же воспользовался отсутствием обоих гостей, чтобы осудить поведение метиса. Последний воспринял это с показным спокойствием, хотя в глубине души был взбешён. Прошло несколько минут, и с улицы снова донёсся стук копыт.

— Что это? — удивился инженер. — Зачем они ведут лошадей назад, когда в сарае для них места вполне достаточно?

Он посмотрел на двери и увидел, что внутрь входят два новых гостя. Белый и индеец.

Первый из них был не очень высокого роста. Русая борода обрамляла его загорелое лицо. Он был в кожаных штанах, украшенных кистями, и в охотничьей куртке, в длинных, доходящих до самых колен, сапогах и в фетровой шляпе, вокруг ранта которой на бечёвке были нанизаны кончики медвежьих ушей. За широким, сплетённым из ремешков поясом торчали два револьвера и короткий охотничий нож. Пояс одновременно служил и как патронташ и был до отказа забит патронами, кроме того, на нём было множество небольших кожаных карманчиков, в которых находились необходимые для охотника мелкие вещи.

Через левое плечо наискось до правого бедра было перекинуто лассо, сплетённое из множества ремней, на шее же на шёлковой ленте висела трубка, украшенная орнаментом, на чашке трубки были искусно вырезаны индейские знаки. За спиной на широком ремне висела необычайно длинная и тяжёлая двухстволка, а в правой руке мужчина держал лёгкое одноствольное ружьё.

Индеец одет был точно так же, как и его белый спутник, только вместо высоких сапог на ногах у него были лёгкие мокасины, украшенные шерстью дикобраза. Голова у него была ничем не покрыта, а его длинные, чёрные как смоль волосы были перехвачены на лбу ремешком из кожи гремучей змеи. На шее у него висели мешочек с травами, очень дорогая трубка и тройное ожерелье из медвежьих зубов — доказательство его ловкости и отваги, говорящее само та себя, потому что никто и индейцев не может носить на себе трофеи, которые он не добыты собственноручно.