Луис Ламур - Матагорда

Во второй раз за эту ночь Дюварни проснулся на рассвете. Какое-то мгновение лежал совершенно неподвижно. Костер уже горел, и тонкий аромат кофе плыл в воздухе. Подняв голову, он увидел Каюна, который резал бекон и куски укладывал на сковородку. Выскользнув из-под одеяла, Тэп быстро надел сапоги, опоясал бедра ремнем и, проверив, на своем ли месте кобура, застегнул его. И сразу понял, что чувствует себя великолепно. С востока, с Мексиканского залива, расположенного всего в нескольких милях отсюда, тянуло свежим ветром. Большую часть своей жизни он провел под открытым небом и любил ранние часы, когда еще не наступила жара, — и сейчас наслаждался утренней прохладой.

Во время Гражданской войны, этой кровавой бойни, в которой схлестнулись не на жизнь, а на смерть Север и Юг, он все время находился на передовой. Его часто посылали с секретными поручениями и на разведку в тыл противника. Но только жизнь на границе довела до совершенства его тактическое мастерство и обострила до крайности все чувства, ибо он имел дело с очень искусным и опасным противником — индейцами, которые до тонкости постигли искусство слияния с природой и ведения войны в условиях Дикого Запада.

Майор подошел к костру, и Каюн поднял на него глаза. Найдя несколько веток, Тэп положил их рядом с собой, чтобы при случае подбросить в костер. Ему хотелось показать всем, что он не из тех, кого нужно обслуживать, и приехал сюда, чтобы самому нести свою ношу, какой бы тяжелой она ни оказалась.

Будущее виделось ему отнюдь не в радужных тонах. Все свои деньги он вложил в покупку скота, но кровная вражда Мансонов и Киттери и та ненависть, которую она породила, спутали все его карты. Когда разгорается такой пожар, всякий, кто хотя бы случайно окажется рядом, будет опален его жарким дыханием. Нечего сомневаться, как только Мансоны узнают, что Тэп гонит скот на север вместе с Киттери, его сразу же попытаются убить. Но клан Киттери был тоже охвачен ненавистью. Перегон скота в Канзас отложили из-за желания отомстить, и, не появись Тэп в Техасе, он вообще никогда бы не состоялся. Друзья Тома и сам Том ни о чем другом и думать не могли, как о нанесении ответного удара Мансонам, да такого, чтобы после него те долго не пришли бы в себя.

Кофе закипел. Тэп налил себе чашечку и присел на корточках у костра. Том обувался. Любека нигде не было видно.

— Вряд ли нам удастся что-нибудь сделать, — произнес Киттери. — Если мы соберем скот, то тут же потеряем его. Однажды ночью Мансоны нападут на стадо и разгонят его, потом ищи ветра в поле.

— Надо найти место, где можно охранять бычков.

— Ты хоть представляешь, в какое дело ввязался? — спросил Киттери. — Большая часть стада рассеяна по кустарникам. Выгнать оттуда животных не так-то легко.

— Но ты же держишь часть быков на острове Матагорда, правда? Мы соберем тех, что рассеяны по кустам, и отгоним их на остров. Или будем пасти их на полуострове Блэк-Джек.

Киттери взглянул на Дюварни поверх своей чашки.

— Ты говорил, что никогда раньше не бывал в Техасе.

— Не бывал. Но я хорошо читаю карты, — сухо ответил Дюварни.

Когда взошло солнце, компаньоны уже тряслись в повозке, а лошадь Тома шла за ней на привязи. Соратники Киттери следовали верхом, один — впереди, другой — сбоку.

— Мансоны охотятся за нами, — произнес Том будничным тоном. — И однажды они нас найдут. Мы надеемся только на то, что до окончательной разборки нам удастся отправить на тот свет как можно больше этих гадов.

— И сколько же человек вы намерены убрать?

— Самое большее восемь — десять. Клан Мансонов превосходит нас численностью — на каждого нашего приходится четыре-пять Мансонов.

— Да, невеселые дела.

По дороге время от времени они встречали небольшие группы пасущегося скота. Попадались и следы лошадиных копыт.

— Много лет назад команчи совершили набег на здешние места и дошли до самого залива, — сказал Том, увидев следы копыт. — Но с тех пор их больше не видели. По крайней мере, я не видел. А в 1840 году они разорили Викторию и сожгли Линвилл, где жили тогда мои родители. Никто не ожидал нападения индейцев. Когда же вооруженный отряд ворвался в город, все, кто мог, забрались на баржу и уплыли в море. Жизни свои спасли, но потеряли все, что нажили, кроме земли, конечно.

— А Индианола уже тогда была портом?

— Нет она стала портом где-то в 1844 году, если мне не изменяет память. Город основал какой-то немецкий князь и назвал его Карлшафен, наверное, в свою честь, поскольку его звали Карл Цу Золмс-Браунфельс. Он привез с собой группу немецких иммигрантов, которые осели в Техасе. В те времена иммигранты приезжали отовсюду — из Германии, Франции, Швейцарии… Они и сейчас живут здесь. Кастровилль, Д'Анис, Фредериксбург — города, основанные иностранцами. В Фредериксбурге половина населения говорит по-немецки. Индианола потихоньку разрасталась, но в 1846 году, кажется, началась эпидемия холеры. Почти все население вымерло. Мне об этом рассказывали родители. Я был тогда ребенком.