Луис Ламур - Одинокие мужчины

Неожиданно мы остановились. Катенни указал рукой на невысокую гору.

— Они там, — сказал он. — У Пруда Мертвеца. Их шестеро, с ними моя скво.

Похоже, индейцы жаждали моей смерти.

Катенни, как и я, не доверял Хадденам, иначе убил бы меня не задумываясь. Он просто не был уверен, что получит обратно свою женщину, если предъявит им мой труп.

— Тебе придется вернуть мне револьвер и винтовку, — сказал я. — Иначе нас обоих просто убьют. С Хадденами я справлюсь, а остальные вряд ли станут поднимать шум.

Самое интересное, что мыслями я был не в жаркой пустыне, а в прохладных холмах Камберленда. Говорят, перед смертью перед глазами человека проходит вся его жизнь. Не могу сказать, что я вспоминал всю жизнь, — нет, только ту ее часть, которую провел далеко в родных горах.

Весь день у меня перед глазами стояла зелень лесов. Я представлял себе, как собирается и падает на землю утренняя роса, когда мы выходим на охоту. Мы добывали кабанов, которых потом коптили и варили с зеленью в чугунных кастрюлях.

Обычно ходили мы с Оррином, реже с Тайрелом, потому что он был младшим. Кстати, ни разу не видел, чтобы Тайрел промахнулся. Вот я, бывало, пускал пулю не туда.

Я не видел ту землю с тех пор, как уехал на Запад. Не видел, но скучал по ней. Сколько раз, лежа у костра в пустыне и глядя на звезды, я воображал, что снова дома, видел освещенный прямоугольник кухонной двери. Я шел к нему, возвращаясь с дойки, и шагал осторожно, чтобы не расплескать молоко в ведре.

Трудно представить, что человек может думать о таких пустяках, когда у него масса проблем, и главная — остаться в живых. Но так уж устроены люди. И чувствам надо дать передышку, вспоминая что-нибудь приятное.

Вот я и думал о зеленой и славной земле, о том времени, когда плыл на пароходе по Биг-Саус-Форк в Новый Орлеан. Я вез продукты на продажу — кукурузу, сорго и немного табака. Мы, Сэкетты, торговали в основном сами, поскольку земля наша была бесплодной и давала скудный урожай, которого едва хватало, чтобы прокормиться. Даже если мы успешно промышляли охотой. Но люди побогаче, отправляясь в путешествие, всегда брали с собой Сэкеттов, потому что мы были надежной защитой от всяких грабителей, разбойников и прочего сброда.

Я вернулся мыслями к настоящему и увидел, что Катенни делает мне знак рукой.

— Иди, — сказал он. — Иди и приведи мою скво.

Он отдал мне патронную ленту и винчестер. Во рту было сухо, как на песчаном дне оврага.

— Глядите в оба, — сказал я. — Может, мне не удастся вернуться.

Мы молча сидели в седлах, потом я протянул руку.

— Одолжи еще один револьвер, он может понадобиться.

Катенни взглянул на меня, вынул свой шестизарядник и передал его мне. Это был морской кольт 44-го калибра — хорошее оружие. Я засунул его сзади за пояс брюк под жилетку.

Рядом оказался Токлани.

— Я иду с тобой, — сказал он.

— Нет уж, спасибо. Оставайся здесь. Если меня увидят одного, может, и разрешат подъехать поговорить, а если мы поедем вдвоем, то они наверняка начнут стрелять.

Я шепнул пару слов своему отощавшему вороному, и мы тронулись. Позади послышался голос Катенни:

— Привези мою скво.

Для этого мне понадобится немного везения и намного больше везения, чтобы выбраться из этой переделки с непродырявленной шкурой.

— Ладно, коняга, — сказал я вороному, — поехали поговорим с ними.

И мы направились сквозь заросли чольи к пруду Мертвеца.

Над древними скалами из лавы поднимались легкие струйки дыма. Копыта вороного то звонко цокали о камень, то глухо взрывали песок. Я ехал в седле, готовый к любой опасности. Винчестер лежал в чехле.

В подобной ситуации ничего нельзя планировать заранее, поскольку не знаешь ни обстоятельств, при которых произойдет встреча, ни расстановки сил. Надо просто ехать вперед, надеясь в основном на собственную силу и в какой-то степени — на удачу.

Те люди, несомненно, хотели бы видеть меня мертвым. Они наверняка держат меня на мушке прицелов, подпускают поближе, чтобы не промахнуться или расслышать то, что я, возможно, захочу сказать. Что же касается скво Катенни, ее судьба им безразлична. Однако Хаддены явились в земли апачей впервые и не отдавали себе отчета в том, с кем имеют дело. Если они не вернут Катенни его женщину, никто из них не уйдет отсюда живым.

Местность вокруг была каменистой, с нагромождением крупных обломков скал, с осыпью горных пород и грудами песка, наметенного ветром. Кое-где рос мелкий колючий кустарник.