ХОВАРД ФАСТ - ПОСЛЕДНЯЯ ГРАНИЦА

Спустя некоторое время в контору вошла миссис Майлс с тарелкой сладкого печенья. Она тревожилась за мужа, но, увидев, что в комнате царит спокойствие, весело заулыбалась и принялась угощать обоих вождей. Когда те отказались, она удивилась и обиделась.

– Ещё никто из них ни разу не отказывался от моих печений, – жалобно заявила она.

– Да ведь эти северные Шайены – дикари, они совсем нецивилизованны, – пояснил Сегер.

– А вид у них голодный, – отозвалась миссис Майлс.

– Послушай-ка, Люси, – заявил Майлс недовольным тоном, – дело может оказаться серьёзным. Нам надо переговорить с этими людьми, и я уже послал за Герьером. Лучше уходи к себе и жди меня.

– Раз ты этого хочешь… А печенье оставить? Майлс рассеянно кивнул, и она, поставив тарелку на конторку, ушла. Майлс вынул часы – большую серебряную луковицу – и нетерпеливо посмотрел на них.

– Куда пропал Трублад? – спросил он Сегера. Сегер пожал плечами и продолжал курить. Воздух в комнате был душный и спёртый: от старых вождей пахло конским потом, сыромятной кожей, горелым деревом.

Сегер встал и, подойдя к окну, распахнул его. Майлс рассеянно крошил кусочек печенья. Голова у него всё ещё болела; ему так и не удалось принять холодную ванну, о которой он мечтал.

– Вот они, – сказал Сегер.

Трублад, тяжело дыша, ввел Герьера в комнату.

– Я бегал в деревню, – проговорил он, с трудом переводя дыхание. – Я думал…

Сегер насмешливо усмехнулся, а Майлс сказал:

– Можно вас попросить вести протокол, Джошуа?

Трублад кивнул. Доставая блокнот и карандаш, он тщетно пытался овладеть собой.

Герьер, сняв шляпу, отряхнул её, потом вытер лоб, кивнул обоим вождям и быстро заговорил с ними на шайенском языке. Он отбросил все церемонии и старался быть таким же деловитым, как и белые.

– Спроси их, чего они хотят, – сказал Майлс. – Если они нуждаются в продовольствии, пусть возвращаются в свою деревню – я пришлю им дополнительные пайки.

– Дело не в продовольствии, – заявил Герьер. – Они хотят вернуться к себе.

– Так пусть возвращаются! Ведь я же не держу их здесь. Скажи им, пусть уезжают хоть сейчас.

– Они говорят не о стоянке, – пояснил Герьер. – Они считают своей родиной Вайоминг.

– Но это же невозможно! – вскричал Майлс, хлопнув ладонью по конторке. – Об этом нечего и думать! Скажи им, что это невозможно. Да они и сами знают. Скажи, что ни один из них не смеет покинуть Индейскую Территорию без разрешения из Вашингтона. И хорошенько растолкуй им, что Великий Белый Отец такого разрешения не даст. Агентство стало родиной индейцев на веки вечные, и их жизнь здесь будет такой, какой они сами сделают её. Если они будут лениться, бездельничать и целыми днями валяться у себя в палатках, то и получат по заслугам. Объясни это. Жить им придётся здесь.

Герьер переводил, а Трублад записывал у себя в блокноте. Сегер спокойно попыхивал трубкой.

Когда метис умолк, оба вождя переглянулись. Лицо Тупого Ножа выражало безнадежное уныние и растерянность. Он горестно покачал головой и сделал движение, чтобы уйти. Однако Маленький Волк ласково, но решительно удержал старика за руку.

Теперь заговорил Маленький Волк, и Герьер начал переводить его речь от первого лица. Переводить с шайенского на английский ему было труднее, и он с усилий подыскивал слова, косясь на Трублада, продолжавшего записывать.

– До каких же пор нам оставаться здесь? – сдержанно, не повышая голоса, начал Маленький Волк. – Пока мы все не перемрём? Вы смеётесь над моим народом, что он остаётся в своих палатках, но что же ему делать? Работать? Охотники мы – вот наша работа. Мы всегда жили только охотой и никогда не голодали. С незапамятных времен обитали мы в стране, которая всегда была нашей, в стране лугов и гор и высоких сосновых лесов. Мы не знали болезней, и редко кто у нас умирал. Но с тех пор как мы поселились здесь, мы все болеем, и многие, многие уже умерли. Мы голодаем, и наши дети у нас на глазах так исхудали, что остались лишь кости да кожа. Разве можно винить человека за то, что он хочет вернуться в наш родной край? Если вы не можете разрешить нам уйти, пошлите кого-нибудь из нас в Вашингтон, и он расскажет там, как мы страдаем. Или пошлите туда кого-нибудь из своих и добейтесь для нас позволения покинуть эти места прежде, чем мы все умрём!

Бесхитростное красноречие старого вождя тронуло и Герьера. Переводя последние слова, он простёр руки, и в комнате воцарилось тревожное, напряжённое молчание. Но интерес скоро прошёл, и Герьер принялся рассматривать изнанку шляпы, медленно вертя её между пальцами. Трублад перечитывал свои записи. Агент Майлс взглянул на Сегера, продолжавшего невозмутимо дымить своей трубкой.