Луис Ламур - Одинокие боги

Отец положил руку мне на плечо.

— Все хорошо, сынок, все хорошо! Рядом с нами прекрасные, смелые люди.

Фарлей едва слышно обратился к отцу:

— Вы хорошо знаете эти места, Верн? Это и есть остров Коттонвуд?

— Да, он самый. — Отец, помолчав, добавил: — Они вроде пока не заметили нас. И маловероятно, чтобы мохавы появились здесь ночью. Большая гора слева зовется Горой Мертвых. По преданиям, здесь обитают души покинувших этот свет, поэтому мохавы и не любят бывать в здешних местах после захода солнца.

Фарлей припустил лошадей, и стало слышно, как под колесами заскрипел песок. Внезапно из темноты появился Келсо, предостерег:

— Смотри внимательно, Дуг! В этой части острова глубина воды не больше двадцати дюймов.

— Ну, слава Богу, — облегченно вздохнул Фарлей. — Не придется перебираться вплавь.

Наконец мы спустились в самый низ каньона. Фарлей придерживал лошадей. Слушая во время поездки разговоры о своем отце, я стал кое-что понимать в тех давних ночных беседах моих родителей.

Вокруг лежала тихая безмолвная ночь. Небо усыпано звездами, от воды веяло прохладой. Лошади остановились. Фарлей спрыгнул на землю, подошел к валуну и тихонько выругался.

— В этом месте один гравий, фургону не проехать, — хмуро произнес он. — Пусть Келсо поищет какой-нибудь пологий спуск. К сожалению, Колорадо очень непостоянна, и трудно предугадать, где и как она повернет.

— На дне ее много ила, — заметил отец. — Насколько я знаю, бывали здесь случаи, когда затягивало и самых сильных пловцов.

Услыша сказанное, пассажиры как-то сразу приуныли, и в темноте слышалось лишь их дыхание. Отец глотнул виски; в жизни он вообще-то никогда не пил, но иногда это помогало ему справиться с приступом кашля.

— Скажите, а может, впереди все-таки есть хоть какая-то дорога? — взволнованно спросила мисс Нессельрод, ни к кому определенно не обращаясь.

— Мэм, — обернулся Фарлей на ее вопрос. — Индейцы не имеют обыкновения оставлять после себя даже тропинки.

И снова повисла гнетущая тишина. Флетчер и тот молчал, его недовольного ворчания я не слыхал, пожалуй, с того момента, как остановился фургон, и лошади беспокойно били копытами по камням. Из темноты внезапно снова возник Келсо.

— Не нравится мне все это, Дуг. Понимаешь, совсем не слышно кваканья лягушек...

— Может, мы слишком далеко от них?

— Нет, Дуг. Я отъезжал от фургона на довольно приличное расстояние, но ведь и воя койота уже с полчаса не слышно.

— Как бы там ни было, у нас нет выбора, — заметил Фарлей. — Надо как можно скорее найти отсюда выход.

— Не так уж у нас много, вариантов — по-моему, это тупик.

— Никто и не утверждает, что это похоже на пикник. — Фарлей начал сердиться. — У другого берега, может, и река глубже. В худшем случае — мы распрягаем лошадей и пробуем плыть.

Келсо согласно кивнул.

— Да, в каньоне Пирамид река глубже, чем здесь, но, переправляясь там, мы можем угодить прямо в объятия мохавов.

— Где Джакоб?

— Я его что-то уже давно не видел.

В темноте послышался голос отца.

— Если вы не против, Фарлей, я мог бы сесть на козлы рядом с вами. Атмосфера, похоже, сгущается, а я, как вы знаете, неплохо управляюсь с оружием.

— Был бы этому только рад. — Фарлей тронул поводья. — Келсо, держись поблизости, мы трогаемся в путь.

Снова стало тихо, слышалось лишь поскрипывание колес фургона да цокот копыт лошадей. Келсо опять скакал впереди с ружьем в руках.

— Чуть правее пологий берег, — всматриваясь в темноту, произнес он, подъехав ближе. — Если держаться правой стороны, можно добраться до края острова. Путь свободен, никаких преград, даже сваленных деревьев...

Внезапно лошади пошли под горку, вниз, к воде. Фургон вздрогнул и как бы заскользил, и не успели мы опомниться, как оказались в воде.

— Здесь песчаное дно, — прокомментировал Фарлей. — Оттого мы и встали.

Течение тут довольно сильное, чувствовалось, как вода пыталась сдвинуть с места колеса фургона. Вдруг экипаж подпрыгнул, оторвавшись на миг от дна реки, и чуть было не поплыл по течению. Фарлей властно скомандовал лошадям, и те рванули тотчас что есть мочи. Мы почувствовали, как фургон наконец тронулся.

От воды веяло прохладой. По-прежнему стояла тишина, нарушаемая теперь лишь тихими, неторопливыми покрикиваниями на лошадей Фарлея. Долго ли мы ехали, не знаю, но лошади, очевидно внезапно почувствовав под ногами твердую землю, ускорили бег и вытащили фургон на другой берег.