Луис Ламур - Тропа чероки

— Ох, простите, мэм. Я не знал.

Мэри закончила бинтовать его рану. Пошатываясь, он поднялся на ноги.

— Меня направили служить в форт Коллинз, мэм. Возможно, я когда-нибудь буду проезжать мимо.

Только тогда, когда дилижанс отъехал, Мэри вспомнила, что сержант Барри Оуэн был среди тех, кто преследовал грабителей из шайки Фландрэ.

Но заметил ли он тогда Фландрэ? Узнает ли его, когда увидит? Или, еще хуже, вдруг его узнает Фландрэ?

Настали тяжелые долгие дни. Случалось, по вечерам Мэри падала в постель совершенно без сил. Нужно было готовить обеды, заботиться о лошадях, и еще постоянно мыть и чистить. Пыль садилась на все, и бывали моменты, когда она почти завидовала Сканту Лутеру, который жил в такой грязи. Как было бы здорово — просто сидеть и смотреть, как дни бегут мимо!

Однако случались и хорошие моменты. Мэтти никогда не жаловалась. Она делала свою часть работы и чуть больше, вела шутливые разговоры с пассажирами и кучерами, поддразнивала, обхаживала и хлопотала над Уотом, пока он наконец не оттаял, но даже тогда не рассказал ни о своей семье, ни о том, где он жил раньше. Уот твердил одно: его отец не был бандитом и никогда не преступал закон.

Иногда по ночам Мэри тосковала по огромной двуспальной кровати, в которой она спала дома. По полуденному чаю, на который нередко заглядывали к ним гости из Вашингтона, по шумным сборищам в их доме, когда собирались чиновники из Вашингтона, плантаторы из Вирджинии и случайные приезжие из Европы. Красивые вечерние платья, военная форма, музыка и разговоры…

Тогда Мэри бросала работу и с горечью смотрела на свои руки, некогда мягкие и белые, с ухоженными ногтями. Теперь ее ладони потемнели, на них появились мозоли. Смогут ли они когда-нибудь снова стать красивыми?

Но больше всего она думала о Пег. Какое будущее ждет ее здесь? Конечно, у них есть земля в Вирджинии. Но для того, чтобы привести все в надлежащее состояние, потребуется тысячи долларов — гораздо больше, чем она может заработать, управляя станцией.

И все-таки это нужно сделать. Мэри хотела для Пег изысканной, приятной жизни, которую вела она сама, когда был жив отец и война еще не разорвала на куски их жизни.

— Мэтти, — неожиданно сказала она, — когда придет весна, мы должны посадить цветы. Мне их так не хватает!

— И мне, мэм. Прошлой ночью я опять вспоминала Ирландию.

Мэри рассмеялась.

— А я — Вирджинию. Ну, это не вредно. А вот о Пег я волнуюсь. Боюсь, здесь у нее такая скучная однообразная жизнь.

— Это не так, мэм. Тут она видит столько разных людей, сколько не увидела бы нигде больше.

— Вроде того мормона, который просил тебя стать его второй женой, — поддразнила ее Мэри.

Мэтти вспыхнула.

— У него этого и в мыслях не было, мэм. Он просто подшучивал надо мной, как вы сейчас. Но у него хорошая улыбка, от всего сердца, мэм. С мужчиной, который так улыбается, девушке нечего опасаться, мэм. — Мэри поставила чашку, которую вытирала. — Мэм, вы замечаете, что происходит с Уотом? Он взял в привычку причесываться перед едой и дочиста моет руки, прежде чем вытереть их о полотенце.

Мэри была слишком занята, чтобы чувствовать одиночество, и только время от времени вспоминал ту жизнь, которая казалась теперь сном наяву.

В конце концов тут она приносит пользу. Эта работа нужна людям, и Мэри тоже чувствовала себя необходимой. Чувствовала ли она нечто подобное в Вирджинии? Она могла бы стать необходимой, но» когда жизнь круто изменилась, она оказалась всего лишь хорошенькой молодой леди с красивыми платьями и множеством потенциальных поклонников, привлеченных отцовской плантацией в той же степени, что и ею самой.

— Это нужная работа, Мэтти, — высказала она вcлyх свои мысли. — Мы делаем тут важное дело. Все эти люди — очень занятые, но к тому же многие из них одиноки. Они предприняли долгое, тяжелое путешествие, иногда не имея ни малейшего представления о том, чем оно может кончиться. Поэтому мы должны оставить у них светлое, счастливое воспоминание.

— И я так думаю, мэм. Путешественники — это либо одинокие люди, каждый сам по себе, либо их гонят, как скот, и доброе слово запомнится им надолго.

— Такое слово у нас должно находиться для каждого, Мэтти, и нам непременно нужно запомнить тех, кто приезжает во второй раз. Очень приятно, когда тебя помнят и называют по имени.

— Ага, — Мэтти обвела вокруг рукой. — Мы здесь все изменили, мэм. Помните, когда мы приехали, тут была пыль, грязь, а теперь — скатерти, занавески, такая веселая комната!