— Вы знаете, куда она пошла?
— Думаем, что знаем.
Он несколько минут сидел молча, о чем-то думая, затем сказал:
— Сегодня вечером я нарисую на коже карту. То ли это место? Скажем так: такое место есть в нашей памяти. Она пошла к нему.
— Или собиралась пойти. Кто знает, что произошло? Есть ведь и другие индейцы. — Я посмотрел на старика. — Ты сказал, она красива? Такую могут захотеть взять силой.
— Она необычная женщина. — Старик посмотрел мне в глаза. — Она может быть опасной.
— Она колдунья?
— Нет! Нет. Но мы, Солнца, обладаем знанием… — Он передернул плечами. — Всякий, кто попытается овладеть ею без ее желания, умрет. — Он показал на молодого индейца: — Даже он, если попробует добиться своего.
Мы говорили долго и о многом. У меня не возникло желания ни искать пропавшую женщину, ни найти ее, но он пришел ко мне за помощью, веря в Сэкеттов. И в конце концов, мы все равно шли на запад.
К тому же я всегда оставался сыном своего отца. С первого дня, как мы высадились на берег, он мечтал добраться до далеких голубых гор, а потом увидеть, что за ними. Я испытывал те же чувства. Вокруг нас лежала неизведанная земля, и мне хотелось одним из первых пройти по ней, пить из рек и ручьев, текущих в лесной глухомани, открывать высокогорные перевалы и бродить по долинам, оставляя за собой проторенные мною самим тропы. Я старался разглядеть, угадать, создать здесь свой собственный мир. Что меня ждало в будущем? Кто знает. Но мечта, зовущая, порой неясная, не имеющая четких очертаний, гнала меня вперед. Я шел, как в сказке, не зная куда, чтобы найти неизвестно что.
В эту ночь мы спали у реки. Кеокотаа был недоволен, и мне показалось, что он покинет меня и пойдет дальше один. Но ничего не случилось.
Прежде чем заснуть, я долго размышлял. Мой отец завоевал репутацию надежного человека. Его знали и как воина, и как мудреца, он пользовался уважением в очень дальних краях. Даже такое племя, как начи, с которым он не встречался, слышало о нем. Индейцы шли к нему за помощью. Теперь на меня легла обязанность продолжать его дела.
Каждый шаг в неведомой стране сопряжен с опасностью. Рассказывали, что с севера по Великим Равнинам идет жестокое племя, сметающее все не пути. Своим образом жизни оно сделало войну и насилие. Встреча с ним не сулила ничего хорошего. Нам оставалось только одно: избегать опасности, если это возможно, и встречать ее лицом к лицу, когда другого выхода нет. А главное — соблюдать осторожность. Реки станут для нас путеводными нитями, но, обнаружив следы индейцев на берегу, мы будем резко уходить в сторону, держась низин. Так я думал и думал, пытаясь предусмотреть все.
Наутро раздраженный Кеокотаа подошел ко мне и, презрительно указывая на высокого молодого индейца, имени которого никто не назвал, заявил:
— Я убью его. Он мне не нравится.
— Подожди, — посоветовал я, — его время придет.
— Ха! — презрительно фыркнул Кеокотаа. — Его время пришло и прошло. Его следовало утопить при рождении.
Увы, в душе я с ним согласился, и это не делало мне чести. В конце концов, что я знал об этом парне? Он казался высокомерным и хотел в жены женщину начи, но поскольку она красива, то, несомненно, ее многие хотели. Я никогда не видел ее, но понимал, что она мне не нужна, так как наверняка не станет для меня надежным спутником жизни.
Правда, мои сведения о женщинах нельзя назвать полными, но я наблюдал отношения моих родителей — дружеские, полные любви и взаимопонимания. Каждый имел свои обязанности и выполнял их, а вместе они составляли очень крепкую команду. Так строил свою семью и Янс. Как и наша мать, его жена прежде всего отличалась покладистостью и стала ему верным товарищем.
Меня женщины пока не увлекали. Видно, мое время еще придет. А сейчас я принадлежал только той великой и прекрасной земле, которая открывалась передо мной. Я мечтал до самой смерти пить воду из сотен разных рек, забирался туда, где до меня никто не бывал.
Дым от нашего костра тоненькой струйкой поднимался к небу, когда старик подошел и сел возле меня. Он передал мне свернутую в трубку оленью кожу, но когда я хотел развернуть ее, он положил свою руку на мою.
— Только когда останешься один, — предупредил он. — Я доверяю тебе.
Это хорошо. Но доверяю ли ему я? Подумав, решил, что доверяю. И тут же пришла мысль, а не слишком ли я доверчив.
— Он, — старик имел в виду молодого индейца, — не должен знать. Если пойдет за ней, будут неприятности. Не знаю, как у вас, но у нас некоторые люди противостоят друг другу. Он — одно, я — другое.
Читать дальше