Макс Брэнд - Ночной всадник

— Доктор, — воскликнула Кети, — я убеждена, вы будете очень счастливы.

— Счастье, — ответил я, — всего лишь трюк, как езда на лошади. И я полагаю, что постиг его. Вы и Барри научили меня этому.

С этим она отпустила мою руку и отступила назад. Дьявол живет в женщинах, старина. Вы никогда не распознаете его.

— Я сама пытаюсь учиться, — сказала она, и тень печали промелькнула в ее глазах.

В следующее мгновение я повел себя как последний дурак, но вовремя опомнился и выскочил из комнаты. Завтра я возвращаюсь в свой обычный мир, но прежде хочу предупредить тебя, дружище, что привнесу в него что-то из моего нового мира.

Что это даст мне? Сегодня я печален, назавтра — весел. Но сейчас, по крайней мере, я постиг, что есть жизнь, и готов сражаться.

Рэндалл Бирн».

Утро отъезда доктора ознаменовалось целой церемонией на ранчо Камберлендов. Для старого Джо Камберленда это означало то, что его вынесут из постылой комнаты в гостиную. Когда он попытался привстать с кровати, то почувствовал, что не сумеет этого сделать, и большой Бак Дэниелс поднял старика, как ребенка, и спустился с ним по ступенькам. Уютно укрытый на софе в гостиной, Джо Камберленд попросил дочь сесть поближе и, когда она склонилась над ним, зашептал с улыбкой:

— Вот что получается от притворства, Кети. Я притворялся очень больным, чтобы не ходить, и сейчас я таки не могу ходить; но если бы я предпочел быть здоровым, я скакал бы на Сатане! А где Дэн? — огляделся он.

— Наверху, готовится к отъезду.

— К отъезду?

— Он едет в город с доктором Бирном и приведет назад лошадь доктора.

Старик внезапно забеспокоился:

— Много всего может случиться в такой долгой дороге, Кети.

— Но мы должны попытаться, — грустно кивнула она. — Нам не удастся удерживать его здесь, на ранчо, все время. И если он действительно захочет, папа, он вернется.

— И ты по собственной воле отпускаешь его? — поинтересовался старик.

— Я просила его поехать, — спокойно ответила Кети, слегка побледнев.

— Конечно, все будет хорошо, — кивнул отец.

— Я спросила его, когда он вернется, и он ответил, что завтра до темноты.

— Он никогда не нарушает своих обещаний. — Старик вздохнул с облегчением. — Но, девочка, я буду рад, когда он вернется! Бак, как вы с Дэном поладили?

— Мы не поладили, — печально возразил Бак. — Я попытался пожать ему руку вчера и все забыть. Но он не пожелал. Он просто уклонился, улыбнулся мне, с ненавистью оглядев меня. А потом даже лишний раз не посмотрел на меня. Но позже я чувствовал его взгляд — будто кто-то подкрадывался ко мне с отточенным ножом. Дэн не сказал мне и десятка слов, с тех пор как я вернулся. — Он помедлил и повернулся к Кети с потемневшим, печальным взглядом: — Завтра я уеду.

— Ты подумай получше об этом, — кивнул Джо Камберленд. — Сейчас тут доктор.

Рэндалл вошел вместе с Дэном Барри. Он выглядел совсем другим человеком: стал на добрых два дюйма выше, потому что выпрямился, а в его походке появилась некая упругость. Бирн попрощался со всеми по очереди, а возле Джо Камберленда присел на мгновение, пожелав старику удачи. Ранчеро попросил доктора наклониться поближе.

— У меня уже нет удачи, — прошептал он. — Но никому об этом не говорите. Я собираюсь предпринять долгое путешествие, гораздо длиннее вашего. Но прежде хочу увидеть, как они здесь поселятся. Дэн успокоится и будет счастлив с Кети. Но есть что-то, чего нельзя преодолеть. Слишком много лет могут сломать хребет любому, док. Удачи вам.

— Если вы подойдете к двери, — улыбнулся доктор остальным, — то увидите что-то веселенькое. Я собираюсь проехаться на мерине.

— На том, который вас вчера сбросил? — усмехнулся Бак.

— На нем или на похожем, — подтвердил доктор. — Готов заключить с ним джентльменское соглашение. Джентльмен, с точки зрения мерина, тот, кто аккуратно пользуется шпорами. Надеюсь, сегодня он изменит свое мнение или сломает мне хребет. Одно из двух должно случиться.

Перед домом стоял Барри с уже оседланным Сатаной, а Черный Барт примостился рядом, глядя в глаза хозяину. Недалеко от них ковбой держал за уздцы мерина. Мир еще не видывал такого лентяя. Нижняя губа на целый дюйм выдавалась вперед, глаза закатились так, что виднелись только белки. Казалось, он спит стоя, грезя о нирване усопших душ. И только уши подавали признаки жизни, поворачиваясь словно листья лопуха под ветром.

Когда доктор вскарабкался на мерина, тот приоткрыл один глаз, показав максимум любопытства, на какое только был способен.