Макс Брэнд - Опасная игра

Кид открыл глаза.

Вокруг по-прежнему царила непроглядная темень!

Но где-то далеко впереди, чуть левее, слабо мерцала красноватая звездочка. Ему показалось, что она чуть заметно дружески подмигивает ему. Малыш даже улыбнулся и одновременно почувствовал, как по спине пробежал холодок. Конечно, как это он сразу не догадался?! Кид вгляделся пристальнее, и теперь он уже не сомневался — он видел костер, разведенный в лагере наемниками Диксона.

И то, что в общем-то должно было бы привести его в ужас, вдруг обернулось неожиданной радостью. В груди впервые вдруг пробудилась неясная надежда, а вместе с ней вернулись и силы.

Малыш не мог заставить себя вернуться туда, где он был еще несколько минут назад. Одна мысль об этом привела его в бешенство. Вместо этого он упрямо продолжал карабкаться вперед, до боли стиснув зубы, пока, наконец, челюсти не заныли так же мучительно, как и руки.

И вдруг, когда юноша, в очередной раз вытянув вперед одну руку, лихорадочно нащупывал выступ в скале, нога его коснулась твердой опоры.

Несколько минут, привалившись всем телом к стене, он отдыхал.

Немного придя в себя, Кид принялся шарить руками по скале, возле которой стоял. Она показалась ему достаточно надежной, и он облегченно вздохнул. От радости кровь ударила в голову с такой силой, что все поплыло перед глазами. С трудом справившись с собой, Малыш еще сильнее прильнул к стене, опасаясь, как бы не свалиться.

Дрожь все еще сотрясала его с головы до пят, кончики пальцев онемели так, что он почти их не чувствовал, но зато дышал уже ровнее и в голове немного прояснилось.

Те, кому случалось рисковать, то и дело теряя надежду и погружаясь в мрачную пучину отчаяния, наверное, знают по опыту, что чем тяжелее начало, тем драгоценнее будет награда, ожидающая смельчака в конце пути. По крайней мере, так сейчас твердил себе Кид, стоя в кромешной тьме на самом дне ущелья, сплошь покрытый каплями ледяной воды.

В этом месте стены каньона немного раздвинулись. На небе сияли звезды. В их призрачном свете он мог видеть все, что происходило впереди.

Малыш сразу понял, что легкой дороги ждать не приходится. Гребень скалы, на котором он стоял, через пару шагов обрывался, бесследно исчезая в стене. Но сами стены уже не были так обрывисты, как раньше, и не вздымались так круто вверх, и он с мрачным удовлетворением подумал, что теперь уж ему не придется то и дело цепляться за крохотные, почти незаметные глазу, выступы, повисая в воздухе всем телом и отчаянно надеясь, что и на этот раз ему повезет.

Кид принялся растирать ноющие руки. С большим трудом ему удалось, наконец, заставить кровь быстрее бежать по жилам. Вскоре острая боль подтвердила, что к пальцам вернулась чувствительность. Отдохнув немного, смельчак опять двинулся в путь, направляясь к выходу из каньона.

Теперь у него был драгоценный опыт. Кроме этого, впереди, указывая ему дорогу, горел огонь, а значит, дело должно было пойти куда легче, чем прежде. Наконец он добрался до места, где зев каньона раскрывался еще шире, а ручей, освободившись из каменных объятий, перестал свирепо рычать и лениво нежился, будто на просторном ложе. Однако немного дальше Харри-Крик опять пускался вскачь и с ревом несся вперед, пока с шумом и брызгами не разбивался об острые зубья скал, которыми каньон, будто хищник, коварно перемалывал его, прежде чем окончательно выпустить на волю.

После этого места ручей внезапно успокаивался, привольно раскидывался вширь, а стены каньона послушно раздвигались, давая ему место. Словно по волшебству, Харри-Крик из ревущего зверя превращался в ласково мурлыкающего котенка и весело бежал вперед, торопясь выбраться на равнину, чтобы потом ринуться сломя голову вниз, в такое же мрачное и темное ущелье, а там, потеряв голову от ярости, вновь оглушительно рычать и беситься, точно попавший в ловушку раненый лев.

Промокший до костей, безумно усталый, чувствующий, как мучительно ноет все его тело, Кид сейчас любовался его спокойным течением, как любой сильный и смелый человек стремится насладиться редкой мирной передышкой между мгновениями смертельной опасности.

Но для него все еще только начиналось.

Он заставил себя пройти через это только для того, чтобы добраться до той грани, за которой и начинался настоящий риск. При этом Малыш отчетливо понимал: из всех сумасшедших выходок, которые он позволил себе за всю свою жизнь, эта, которую он затеял сейчас, — самая опасная.