Макс Брэнд - Песнь хлыста

— Прекрати! — не выдержала девушка.

— Вообще-то, — заметил Монтана, — на всякие нежности у меня маловато времени.

— Ой-ой! Нежности! Нежности? Ты слышал, Тонио? Этот человек клянется мне в любви только по праздникам. Как я могла забыть, что сегодня будний день!

— У него холодная кровь, Розита, — заметил Тонио. — На твоем месте я бы давно бросил его. Еще ни одной девушке не удавалось завладеть вниманием Эль-Кида дольше чем на десять дней. Но перед тобой стоит Тонио, у которого самое преданное в мире сердце.

— Помолчи, Дик, — оборвал его Монтана. — Садись со мной рядышком, Розита. Давай поговорим… С каких это пор ты стала ныть, словно капризный ребенок? Это не похоже на ту прежнюю Розиту, которую я знал. Кстати, а где монах? Где мой дражайший братец Паскуаль?

— Запутался где-нибудь в кустах или напоролся на кактус — какая тебе разница?

— А Рубрис и Меркадо? Они тоже должны быть здесь.

— Не знаю. Я им не нянька.

— В тебя сегодня словно черт вселился.

— А ты и не заслужил ничего лучшего, — парировала Розита. — Что с тебя взять? Ты же гринго. Что можно ожидать от любовника-гринго, кроме каменного сердца и презрения?..

Монтана зевнул:

— Не будь занудой, Розита! Все твои мексиканские причитания гроша ломаного не стоят. В один прекрасный день, находясь в таком же скверном настроении, ты пырнешь кого-нибудь ножом, а мне потом придется вытаскивать тебя из тюрьмы.

— Да тебе плевать на меня, — возразила девушка. — Ты тут же забудешь обо мне и уйдешь к другой.

— На самом деле она не такая, — обращаясь к Дику, сообщил Монтана. — Просто у нее сейчас есть кому слушать. Она добрая, покладистая девушка, рожденная, чтобы стать верной женой и хорошей хозяйкой, которая будет чинить носки и чулки, готовить фасоль и печь маисовые лепешки. Но когда рядом подворачивается иностранец, она становится такой, какой в глазах иностранцев должна быть истинная мексиканка. А теперь, Розита, скажи, узнала ли ты что-нибудь стоящее?

— Ох-ох! — вздохнула она. — Когда ты так говоришь, я вижу, какая чудная жизнь ожидает меня впереди… Я всегда знала, что рождена для несчастья… Но вот что раздобыла. Держи, это план расположения комнат во всем доме Лерраса.

— У меня он уже есть, — отрезал Монтана. — Что еще?

— Где чья комната.

— А где держат мать Меркадо?

— В нежилом помещении, приспособленном под тюрьму для провинившихся.

Монтана развернул лист бумаги и, нахмурившись, стал рассматривать его при лунном свете:

— В котором из них?

— Вот здесь, в подвале.

— Ну и собака же этот Леррас! — возмутился Монтана. — Упрятал бедную старушку в такое место!

— Вот видишь, Тонио, — заметила девушка, — для любой другой женщины — даже для старухи — у него всегда найдется сочувствие.

— Оставь его, Розита. Мы с тобой созданы друг для друга. Я стану каждый день слагать поэмы в твою честь, класть их на музыку и петь серенады, — предложил Лэвери.

— Когда он берет высокие ноты, то начинает ужасно фальшивить, — насмешливо ввернул Монтана. — У тебя не хватит терпения слушать его песни… Значит, ее посадили в подвал? А какой замок в двери?

— Они врезали во все двери новые американские замки.

— Проклятье! — выругался Эль-Кид.

— У вас, гринго, если и есть что-то путное, так это тюрьмы, — съязвила Розита. — Ты во многих побывал?

— На твоих нежных ручках, Розита, не хватит пальчиков, чтобы счесть… Значит, в подвале, с йельским замком в двери. А охраны много?

— В доме полно вооруженных людей.

— От толпы всегда мало проку, — пробурчал Монтана. — Только дурак может полагаться на численное превосходство. Так и в армии — каждый надеется на соседа, а в результате ничего не делается. Розита, ты дороже любого сокровища!

— Кстати, меня пригласили завтра танцевать в доме Лерраса, а дон Томас дал мне денег на новое платье.

— Дон Томас? Что за дела у тебя, черт побери, с доном Томасом?

— А с какой стати мне докладывать, когда и где я познакомилась со своим обожателем?

— Не хочешь — не говори.

— Нет, ты слышал, Тонио? В этом человеке не вспыхнуло даже искры ревности! Ох, горе мне! Вот что значит любить гринго!

Уже после того, как Монтана, заслышав условный свист, галопом умчался прочь, Розита спрятала в ладонях лицо и принялась медленно раскачиваться из стороны в сторону. Дик Лэвери сел рядом с ней.

Довольно долго он смотрел на нее — даже с закрытым руками лицом девушка казалась ему прекрасной.