Макс Брэнд - Песнь хлыста

Розите объяснили, что она должна делать. Больше всех суетился Вильяхен, который не унимался:

— Братцы, она точно выберет меня! Я это сердцем чую! Но вы ведите себя спокойно. И чтобы никто не вздумал подсказывать! Пусть каждый займет свое место за столом. А теперь, Розита, положись на чуткость своих ручек. Пусть они заменят тебе глаза. Но помни, что здесь нет ни одного парня, который уже не потерял бы из-за тебя голову…

Голос Вильяхена утонул в одобрительном реве.

Розиту подвели к столу, и она коснулась пальцами лица первого мужчины — двадцатилетнего юноши, не раз побывавшего в стычках, отчего все его лицо было покрыто шрамами. Быстро пробежавшись по лицу пальцами, девушка отошла в сторону.

— Если бы я снова смог убить Оньяте! — воскликнул юноша. — Я бы с радостью расправился с ним еще раз двадцать, потому что этот негодяй расписался ножом на моем лице. Милая моя, когда ты откроешь глазки, взгляни на меня еще разок; ты увидишь, что я не хуже Эль-Кида, даже несмотря на эти шрамы.

Розита двинулась дальше. Она осторожно пробегала кончиками пальцев по лицам одного мужчины за другим. Девушка настолько успокоилась, что запела известную мексиканскую песенку, в которой говорилось примерно следующее:

Не так скор он, как пума,

Его правая рука не сильнее лапы гризли,

И ростом его не сравнить с сосною,

А воды в горном озере синее его глаз,

Но лишь один он мой — средь всех мужчин на свете!

В этой старинной песенке очень много куплетов, и все они заканчиваются одной и той же строкой. Ее-то и напевала Розита, переходя от одного разбойника к другому, пока не «просмотрела» две трети собравшихся за столом, Мужчины, которых она уже коснулась руками, один за другим присоединялись к ней и низкими голосами подтягивали песню, а ее серебристое сопрано парило над ними. Те, чья очередь еще не подошла, горящими глазами следили за приближением девушки и молча прихлопывали в такт.

Розита дошла до места, где сидел Тонио Лэвери, — и тут произошла заминка.

Находящийся рядом с другом Монтана видел, как девичьи пальцы задержались на красивом лице Ричарда. Он заметил, как приоткрылись его губы, собираясь поправить Розиту, если та ошибется, но так и не проронили ни звука. И тут Монтана почувствовал уверенность, что Лэвери не подаст знака.

Неожиданно, словно по сигналу, пение оборвалось. Все поняли, что девушка готова сделать выбор. Кид видел, как от напряжения у Лэвери по всему телу пробежала легкая дрожь. Но он даже не попытался остановить Розиту.

Монтана припомнил старую поговорку, что в любви, как и на войне, все должно быть по-честному. А Розита, даже с завязанным платком лицом, была так прекрасна, что сердце любого мужчины начинало биться сильней. Для головорезов Рубриса одни только нежные прикосновения ее рук были подобны ласкающей музыке.

Тонио побледнел. Он не отрываясь смотрел на покрытое платком лицо девушки, а та, склонившись к нему, застыла в нерешительности. Наконец она подняла руку:

— Сеньоры, если я пойду дальше, можно мне будет еще раз вернуться к этому человеку?

Ей ответили всеобщим протестом.

Наслаждаясь представлением, Рубрис громко рассмеялся:

— Разрешается только один выбор! Только один!

— Была не была! — вдруг воскликнула Розита. — Да простит меня Господь, если мое сердце обманулось, а руки обознались. Это должен быть он!

И чтобы окончательно подтвердить свой выбор, девушка неожиданно уселась на колени Тонио Лэвери.

В следующий момент, когда вырвавшийся разом из всех глоток вопль едва не снес крышу хижины, Розита сдернула с глаз бандану и увидела, что ошиблась.

Она попыталась вскочить с колен Ричарда, но ее удержало сразу несколько пар рук. Наконец Тонио взмахом руки велел оставить девушку в покое и помог ей встать.

— Вот! — указал он на Кида. — Тот, кого ты ищешь, а я… видимо, мне просто не везет.

Он рассмеялся, но с его лица так и не сошла бледность, не укрывшаяся от глаз Монтаны. Розита ухватилась за спинку его стула и, закрыв глаза, прильнула к плечу поднявшегося Кида.

— Видишь, — прошептала она, — я почти дошла до тебя… Но мои руки… они никуда не годятся. Их надо заменить на обезьяньи лапы… Как я могла принять другого мужчину за тебя? Прости меня!

— Она должна заплатить за свою ошибку! — громовым голосом выкрикнул Рубрис. — А то мы не отдадим ей ее избранника. Поставьте ее на стол. Где гитары? Музыка! Музыка! Пусть станцует для нас!

Розиту подняли. Зазвенели и забренчали гитары, ладоши и ноги пирующих принялись отбивать ритм. Девушка закружилась посредине огромного стола, и перед глазами восхищенных мужчин замелькали в танце ее стройные ножки. Весело смеясь, она изгибалась всем телом и несколько раз среди танца поклонилась Тонио Лэвери, одарив красивого юношу благодарной улыбкой.