Макс Брэнд - Семь троп Питера Куинса

Он направился прямиком к корралю и, перегнувшись через ограду, принялся по-хозяйски разглядывать своего коня так, словно купчая на скакуна уже лежала у него в кармане. Такое ощущение приходит очень редко, один раз в жизни, и тогда счастливчик становится обладателем того единственного коня, какой ему сужден по жизни. Конь явился той последней частичкой, которая завершает мозаичную картину счастья. С этого момента счастье не покидает его в течение всего времени, пока с ним конь. Его конь. Если ради обладания им надо убить — убивают, и не остается никаких угрызений совести. Надо украсть — крадут.

Не в силах оторвать глаз от коня, подобные чувства испытывал в данный момент и Питер Куинс. Этот светлый со стальным отливом красавец представлялся ему массой живого трепещущего пламени. Высотой никак не меньше пятнадцати ладоней и трех дюймов и с такими могучими мышцами, что в покое он выглядел стройным, изящным, а пошевелившись, представал богатырским конем. Да и стоит ли описывать? Питер Куинс не думал о деталях. Душу заполняла одна радостная, торжествующая симфония. И если он отмечал про себя узкую квадратную морду или изгиб хвоста, свидетельствовавший о поразительной резвости, то только сквозь туман охватившей его радости. Целых полчаса в немом восторге парень разглядывал жеребца, а оторвав взгляд, не мог припомнить ни одной детали, но уже не сомневался, что узнает его даже по отдаленному стуку копыт.

Придя в себя наконец, обнаружил, что за ним следят. Вообще говоря, она стояла почти перед ним. Закатанные по локоть рукава, в одной руке скамеечка для дойки, в другой — ведерко с дымившимся парным молоком, отчего в желудке у Питера начались голодные судороги. Позади к дневному пастбищу брела корова.

— Будешь доказывать, — заметил Питер, — что ты доила корову, а я не видел?

— Прямо у тебя под носом, — подтвердила она. Откинув голову, рассмеялась так весело и непринужденно, что окончательно покорила его. — Ты был так занят, разглядывая Злого Рока. Давно здесь стоишь?

— Значит, его зовут Злой Рок? — переспросил Питер.

— Да. Так его зовет дядя Дэн. И справедливо. С тех пор как Злой Рок появился здесь, все пошло кувырком.

— Ну что ж, — заметил Питер, — скоро все встанет на круги своя. Знаешь, этот конь для меня. — Уголки губ и жилка на шее дрогнули в робкой, неуверенной улыбке, от которой вокруг стало еще светлее. — Серьезно, — добавил Питер. — Злой Рок — мой конь!

— Не дай Бог услышит дядюшка Дэн, — предупредила она. — У дяди Дэна ужасный характер.

— Тогда поговорю с твоим дядюшкой.

— Только не о Злом Роке.

— Почему бы и нет?

— Он приходит в ярость при одном упоминании.

— Тебе лучше знать своего дядюшку, — согласился Питер.

Она вздохнула:

— Останетесь позавтракать, мистер?..

— Питер. Питер без «мистера», мисс э-э…

— Мэри, — ответила она, и они оба рассмеялись.

— Умираю с голоду, — расцвел Питер.

— Я рада! — заявила девушка. — То есть… словом, понимаешь.

— Конечно. Сюда, Злой Рок!

— Не подпускай его. Ужасный зверь. Только и думает цапнуть зубами или лягнуть. Мало кому удавалось его обуздать!

— Гляди! — весело сказал Питер.

Он нагнулся, сорвал пучок травы и протянул жеребцу.

Питер ничуть его не боялся. Он точно, будто читал книгу судеб, знал, что последует. Смотрел на девушку, не на коня. Злой Рок подошел и взял траву из его рук.

— О-о! — удивленно воскликнула Мэри. — Ты волшебник.

— Если это волшебство, то я волшебник, — согласился Питер. — Молодчина, Злой Рок.

Он погладил коня по белому лбу. Жеребец подошел ближе и тронул губами поля шляпы.

— Глазам не верю! — воскликнула Мэри.

— Никто ему раньше не доверялся, — объяснил Питер. — Держу пари, всегда подходили к нему с плетью и со шпорами. Иди сюда, попробуй.

Она приблизилась, но как только протянула руку, Злой Рок, яростно прянув ушами, чуть не схватил ее за пальцы. Девушка с визгом отскочила, а Питер, удивленно качая головой, взглянул на нее и обнял светлого красавца за шею.

— Необъяснимо, — произнес он, — но совершенно ясно одно — что мы, Злой Рок и я, поняли друг друга.

— Когда увидит дядюшка Дэн, он потеряет дар речи.

— А вообще-то он говорит? — спросил Питер, подхватывая ведерко с молоком и направляясь вместе с ней к хижине. Она быстро взглянула на него:

— Ты не представляешь, что за человек дядюшка Дэн Томас!

Этого было достаточно, чтобы подготовить его к предстоящей встрече, — этого и плачевного состояния хижины, в которой жили Мэри и ее дядя. И все же он немного оробел, увидев в дверях громко зевавшего громадного мужика с растрепанной копной черных волос и налитыми кровью глазами, набивавшего свою первую трубку.