Макс Брэнд - Джон Кипящий Котелок

— Тогда начнем с новости. Советам невелика цена, а вот факты — вещь полезная.

— Доктор мертв! — объявил я в лоб.

И тут же пожалел. Я не догадывался, что старина Доктор может быть так дорог Грешаму, который, услышав печальное известие, чуть приподнялся и, обессилев, рухнул обратно в кресло.

— Доктор мертв, — повторил он за мной, словно пытаясь осмыслить сказанное.

— Да, его убили! И перед смертью он сказал мне нечто важное об Эмити — посоветовал держаться подальше от этого проклятого городка!

— Поэтому ты и вернулся?

— Разумеется.

— Странная логика, не находишь, Шерберн? — Слабая улыбка заиграла на губах Питера. — Ну что ж, теперь можешь обратиться за советом, если не хочешь мне сказать, когда и за каким чертом бедного старика потянуло на Запад…

— На это я сейчас не могу ответить. Но я хотел с тобой вот о чем поговорить. — И протянул ему загадочное письмо.

Он расправил листок на коленях и внимательно изучил детские каракули.

— Занятно, Шерберн. Откуда это взялось?

— Просунули под дверь, сразу после того, как заперли меня снаружи.

Грешам благодушно засмеялся:

— Кто-то решил тебя разыграть — узнать, крепкие ли у тебя нервишки!

— Ну и как они у меня? — злобно поинтересовался я. — А теперь скажу тебе одну вещь. Мне доподлинно известно, что Красный Коршун рассылает своим людям записочки, нацарапанные точно таким же почерком!

Грешам вынудил меня проговориться, но моя оплошность обернулась во благо хотя бы потому, что стерла улыбку с его лица. Он невесело посмотрел на меня, покачал головой и тихо проговорил:

— Не может быть. Ты уверен?

— Как и в том, что ты сейчас сидишь передо мной.

С минуту Грешам раздумывал, не задавая вопросов. Он чувствовал, что я нахожусь на грани срыва, и своим молчанием давал мне время собрать остаток сил, чтобы не уронить достоинства.

— Странно это все, — произнес наконец. — Но не буду ставить твои слова под сомнение. А ведь и правда, если индеец возьмется писать, у него выйдет нечто подобное. Что ты из этого понял?

— Сам видишь, мне велено убираться.

— И?.. — серьезно спросил он.

— Грешам! — воскликнул я. — Помилуй Бог! Если бы ты хоть раз заглянул ему в лицо, а я видел Коршуна вот так, как вижу сейчас тебя, ты бы понял: с этим приятелем шутки плохи! Что он хотел этим сказать, ясно как Божий день: «Проваливай, а не то тебе крышка!»

Мне показалось, будто Грешам взволнован, даже потрясен. На мгновение он застыл в кресле, потом встал во весь свой гигантский рост, возвышаясь надо мною со свободно опущенными руками. Какой же он был великан!

— Послушай, — сказал он, — Боже упаси, обвинить тебя в трусости, но все же хочу тебе кое-что напомнить. Ты в моем доме. Неужели здесь можно кого-то бояться?

Не удержавшись, я выпалил:

— А не в твоем ли доме, не в этой ли самой комнате кто-то бросил в меня нож?!

Он побагровел.

— Верно! — согласился, подумав. — Молю Бога, чтобы мне попался тот, кто это сделал! Но разве сейчас дело не обстоит иначе? Ты хочешь сказать, что тебе страшно, даже когда я нахожусь рядом?

— Грешам, — признался я, — все в округе боятся тебя чем-нибудь разозлить, но поверь мне, гнев этого краснокожего дьявола ужасней! Да, мне все равно страшно. В записке сказано — либо я должен уехать, либо расстанусь с жизнью. Остается выбрать.

— Что?! — заорал Питер. — Это уже похоже на манию, черт тебя побери! Ты говоришь так, словно дула револьверов смотрят на тебя из этих стен! — Он выглянул из окна и стал успокаивать меня вполголоса: — На улице — никого. Не будь глупцом, дружище, тебе ничто не угрожает. Подожди, я пойду посмотрю, как дела в казино, и мигом вернусь.

Он быстро прошел через комнату и уже дотронулся до дверной ручки, когда я взмолился:

— Пит, если ты мне еще друг, забудь про все свои заботы и останься здесь, со мной. Да, я струсил, от страха вот-вот концы отдам! Ты не можешь меня оставить!

Хмурясь и глядя в пол, он медленно отошел от двери, но потом лицо его сразу прояснилось, а его большая рука дружески легла на мое плечо.

— Конечно, — сказал он. — Помню, как-то в детстве я заболел лихорадкой, лежал в бреду и всякий раз, когда мать хотела выйти из комнаты, начинал плакать навзрыд. Мне казалось, что, если она уйдет, на меня набросятся демоны. Я не виню тебя, что ты ведешь себя как маленький мальчик. Но думаю, вскоре и сам признаешь, что вся эта история слишком уж истрепала тебе нервы.