Макс Брэнд - Джон Кипящий Котелок

Угрюмо вглядевшись в даль, где, сливаясь с небом, синели вершины гор, я сказал себе: «Где-то здесь должна быть вода, остается ее найти. Ну а нет, так и невелико горе».

Со стороны это было похоже на безумие, тем более мне уже доводилось бывать на Западе и об ужасах жажды в пустыне знать не понаслышке. Но тоска и горечь затуманивают рассудок.

Не знаю, сколько еще времени я держал путь в прежнем направлении, решив попросту забыть о том, что существуют какая-то там жажда, какая-то там вода и… фонтаны, холодные фонтаны, бьющие из-под земли, сверкающие на солнце миллионами брызг…

Но как только так решил, тут-то и начались мучения! Лучше всего подобные лишения переносят те, кто умом послабее. Человек с нормальным воображением пройдет десять кругов ада, прежде чем тупица что-то заметит. Как я ни старался изгнать чувство тревоги, оно становилось все сильнее. Еще час болтался в седле, потом остановил коня, и от страха меня прошиб пот, несмотря на то что из-за жары по лицу и так катились ручьи. Я осознал, что все это время гнал себя навстречу смерти.

Конечно, прошло всего каких-то три часа и все еще можно было вернуться. А шесть часов без воды — это не так уж и страшно. Но ведь коняга-то страдал от жары не меньше моего. Он был уже не тот, что утром; за это время так измотался, что едва плелся. Вот потому-то, остановив его, я долгое время сидел, обливаясь потом, пытаясь взять себя в руки.

Окажись я где-нибудь к востоку от Аллеганских гор, и бровью не повел бы. Но здесь, на далеком Западе, был совсем другой климат. Да и местность уже мало напоминала те цветочные пейзажи вокруг Эмити: долина, в которую меня занесло, была сплошь покрыта камнями — острыми обломками скал, чьи отполированные дождем и ветром грани, словно мириады зеркал, многократно усиливали губительное действие солнечных лучей. А там, где не было больших глыб и щебня, лежал серый песок, поднять под силу который только буре. Подняв, она закручивает его вихрем и вонзает в тебя снопами игл, выпущенных из пушки.

Это была очень засушливая долина. А знаете ли вы, что такое по-настоящему сухой воздух? Уж простите за этот урок географии, но сухость, скажу я вам, иногда способна убивать! Я много слышал таких историй в моих краях, но, наверное, самые страшные случаи происходят в Долине Смерти. Сам я, не буду врать, ни разу в ней не был, но ребята, которым довелось там поработать, божились, что спать им приходилось наполовину в воде — настолько ужасен там зной. Можете себе такое представить? Говорят, на окраинах городов там ставят бочки с водой — это чтобы бедолаги, которые, оставшись без воды, все же сумели добрести до чужого жилья, нашли бы ее на несколько шагов ближе. Рассказывали мне и о том, как бывает невозможно утолить жажду, даже если беспрерывно пьешь, — организм не успевает поглотить влагу, как она уже вся выходит из пор.

Так что, если я говорю «очень засушливая долина», вы теперь, должно быть, понимаете, какая она была и почему мне стало так страшно. Не просто страшно! Прежнее чувство тревоги сменилось леденящим ужасом! Я вдруг отчетливо осознал, что подписал себе смертный приговор и ничто на свете уже не может меня спасти.

В доказательство мне достаточно было слегка пришпорить коня. Обычно самый нежный укол заставлял его срываться с места и нестись скачками, подобно антилопе, за которой гонится пантера. Сейчас же он лишь тихонько засопел и, дернув головой, потащился медленной рысью.

Спросите, что я сделал дальше? Ну, минуту-другую просто сидел в седле и боролся со страхом. В общем-то понимал: стоит панике полностью завладеть моим рассудком, и я уже никогда не приду в себя. Мне доводилось видеть сумасшедших, которых приводили из пустыни, — они глядели, выпучив глаза, и лепетали всякую чушь. Ужасное зрелище!

Дважды меня так и подмывало повернуть к Эмити, и все-таки ехал дальше. Боялся, что не выдержу трех часов обратной дороги, а так был хоть один шанс из тысячи найти спасение где-то впереди.

Фантазия? Пожалуй. Я подумал о том, что будет со мной через пару часов: представил, как мой язык почернеет и распухнет — станет размером с бейсбольный мячик! Стоило это только вообразить, как волна жгучей боли пробежала от корня языка к глотке. И теперь просто чувствовал, как с каждым шагом коня смерть становится все ближе и ближе. В начинающемся бреду я уже казался самому себе зеленым листком, который высыхает и скукоживается в огромной раскаленной печи.

Мне стыдно рассказывать о том, что творилось со мной во время этого путешествия. С легкостью признаюсь, что во мне нет той отчаянной храбрости, которую принято считать одним из лучших человеческих качеств. Нет, смотреть в лицо опасности я не боюсь! Мне все нипочем, если я хорошо ее вижу, а еще лучше, если могу давать сдачи, — такие моменты просто люблю. Но вот гореть заживо, утонуть или умереть от жажды — это страшно. Да так, что мороз по коже продирает!