Макс Брэнд - Джон Кипящий Котелок

— Он не сказал!

— Так спросите у него, черт вас побери!

— Уже спрашивал. Даже силой пытался выяснить, но он отскочил и стал швыряться камнями.

— Заходите!

Дверь распахнулась, Доктор встал на пороге, прислонившись к косяку, и зевнул, чтобы показать, будто я нисколько ему не страшен. Но при этом глаза его смотрели с опаской и светились озорством.

— Ну кто там пришел? — буркнул я.

— Тоби Макгвайер.

— Кто такой?

— Мальчишка.

Меня умилило, что роль посыльного исполняет какой-то малыш.

— Давайте его сюда!

— Иди, звереныш, — приказал Доктор.

И Тоби шмыгнул в комнату. Это был настоящий чертенок, сорванец, каких я еще не видывал. В его наглых глазенках было больше шкодливости, чем у десятка проказливых эльфов из детских сказок; о его характере можно было судить уже по тому, как во все стороны вздымались вихры его непокорных рыжих волос.

— Кто тебя прислал? — грозно прорычал я.

— Не знаю! — выпалил Тоби.

— Как — не знаешь?! — заорал я.

— Не знаю, пока рядом со мной пасется этот старый козел!

Над головой мальчишки взвилась рука моего друга из Луизианы, но бесенок вовремя отскочил на безопасное расстояние.

— Убирайтесь! — велел я Доктору, и тот исчез, послав мальчишке взгляд, исполненный лютой ненависти. Затем потребовал: — Выкладывай! И говори тихо, а то наш приятель наверняка прислонил ухо к замочной скважине.

— Нужны вы мне! — в ярости закричал Доктор из-за двери, и я услышал его удаляющиеся шаги.

Мальчишка ухмыльнулся, оценив по достоинству этот боевой маневр. Он был в том возрасте, когда ничто на свете не восхищает сильнее, чем умение одерживать верх над противником, не важно, военной хитростью или силой.

— Нечего говорить. Тут все написано, — потянул он мне письмо.

— Ты откуда будешь? — поинтересовался я.

— Я-то? Живу у Лэнгхорна на ранчо.

Этим было все сказано. Я так разволновался, что не сразу сумел вытащить письмо из конверта. И конечно же оно было от Дженни!

Послание начиналось словами: «Дорогой Джон!» Меня порадовало такое обращение.

«Дорогой Джон!

Я стараюсь успокоить Оливера Клемента, но у меня ничего не выходит. Он считает, что задета его честь, и намерен искать с Вами встречи. Я прекрасно понимаю, что это значит, поскольку я уже давно живу среди людей, которые не расстаются с оружием.

Пока отец развлекает гостя, улучила минуту, чтобы написать это письмо, и мне пришли на ум две вещи. Первое, поскольку Вы старше Оливера (хотя по Вашему сегодняшнему поведению этого не скажешь!), Вы должны прислушаться к здравому смыслу и всеми силами попытаться избежать драки. Второе, если от нее не уйти, Вы должны использовать более гуманное оружие, нежели револьверы. Я имею в виду кулаки, они крепкие у вас обоих. Не так ли должны сражаться все мужчины?»

Я оторвал взгляд от письма и посмотрел на руки. Пара костяшек на левой руке была сбита, когда я был еще совсем щенком и не умел как следует сжимать кулаки. Но сейчас они были в превосходной форме, и я не сомневался, что для уважаемого мистера Клемента будут даже чересчур тяжелы.

Подумав так, принялся читать дальше:

«Молю Вас поступить рассудительно. Мне говорили, что в обращении с другими Вы очень суровы. Но суровые и отважные люди должны иногда проявлять и милосердие. Хочу надеяться, что Вы обдумаете мою просьбу и найдете способ не причинить вреда ни себе, ни Оливеру. Если же дело обернется трагедией, то я никогда себе этого не прощу, так как ваша ссора началась здесь, на ранчо.

Дженни Лэнгхорн».

Вот и все, но этого было достаточно. На обороте письма я написал:

«Клянусь честью, что попробую найти какой-нибудь выход из этой передряги, без пролития крови. Простите, что вел себя как двухгодовалый ребенок».

Затем запечатал письмо в новый конверт и вместе с ним дал Тоби полдоллара. Столь крупная сумма так его напугала, что он едва не проговорился, но я его успокоил:

— Ничего, Тоби, если тебе платят в обоих концах, значит, ты этого заслуживаешь.

Он широко улыбнулся и был таков.

Когда спустя мгновение я выглянул из окна, то увидел, как Доктор делает вялую попытку сграбастать мальчугана, — с таким же успехом старый ломовик попытался бы угнаться за молоденьким скаковым жеребцом. Тоби исчез за поворотом, подняв облако пыли, но едва оно стало рассеиваться, как я различил силуэт Оливера Клемента, летящего на коне галопом. Он подъехал к отелю, и та решительность, с которой выпрыгнул из седла и отбросил уздечку, свидетельствовала, что Дженни ничуть его не поколебала своими увещеваниями. Пыль стала ложиться серым покрывалом на потные бока коня, а Оливер исчез под окнами.