Макс Брэнд - Джон Кипящий Котелок

— Три года назад? А сколько ей?

— Двадцать.

— То есть Грешам хотел с ней обручиться, когда ей было семнадцать?! Что это он, с ребенком да под венец?!

— Если ты думаешь, что три года назад она была ребенком, то сильно ошибаешься. Младенец был такой, что сам черт ему не брат! Нет, не возраст удержал Дженни от замужества, хотя у нее одна отговорка — не готова, мол, еще.

— Никогда не понимал женщин. Даже притвориться не мог, будто понимаю. Влюбиться в девушку — это я запросто, но вот узнать ее как следует — это дело хитрое.

Доктор кивнул.

— Тебе надо все подробно объяснять, как в книжке, а то ведь не поймешь, — проворчал он. — Неужели ты думаешь, что у девушки с такими волосами может быть покладистый характер? Да влюбись она по-настоящему, ей не то что Грешам, сам пресвятой архангел не указ! Поэтому и говорю, что зыбко у них все. Грешам ей нравится. Дженни даже думает, что любит его. Но он будет дурак, если не потащит ее силком венчаться. Она найдет себе другую партию.

Понемногу осмыслив сказанное, я сделал вывод:

— Тогда лучше с ней вообще не встречаться, а если и встречусь — отвернусь.

— Ага, поди увернись от мелкой дроби, когда шарахнут из обреза!

— Это вы к чему?

— А к тому, что от встречи с ней не уйти. Человек ты новый, она будет к тебе приглядываться, если решит, что первого взгляда мало. А тебе и глаз будет не отвести, будешь смотреть ей прямо в лицо, и столько, сколько она пожелает.

— Послушайте, Доктор, — сказал я обреченно, — вы меня зажали в тиски. С одной стороны достойнейший джентльмен, с другой — неотразимая девица. Что мне делать?

— Как раз к тому и веду, — пояснил Доктор. — На твоем месте я бы оседлал коня и пришпорил его так, чтобы он молнией вылетел из города! Поверь, здесь тебя ждут одни несчастья.

Я почти поверил ему, однако воспользоваться его мудрым советом не мог. В этом городе у меня было дело в тысячу раз лучше всех других работ, какие мне до сих пор подворачивались. Оставалось лишь пожалеть, что здесь живет девушка, которая заставляла мое сердце выпрыгивать из груди еще до того, как я увидел ее лицо. Я знал, что ничего хорошего из этого не выйдет. От недобрых предчувствий у меня ослаб и заполнился тупой болью низ живота — примерно так же он болел целую неделю, после того, как мул лягнул в мое брюхо задним копытом.

— А вы, однако, много лишнего болтаете! — заметил я Доктору.

— Эх, сынок, — вздохнул он. — Я не сказал тебе и половины того, что мог бы!

Старик поднялся и пошел к выходу, но у самой двери остановился и с зевком сообщил:

— Меня к тебе приставили помощником. Поручили побыть у тебя на побегушках, познакомить с кое-какими обычаями и с несколькими парнями, которым хочется думать, будто все обычаи идут от них. Если понадоблюсь, нажми на кнопку, не успеешь повернуться, а я уже тут как тут!

Издав ленивый смешок, он вышел.

После его ухода я все спокойно обдумал и пришел к выводу, что старый пройдоха, посланный мне в помощь, решил поразвлечься, чтобы не терять времени даром. Это было самое простое объяснение всем его россказням. И все-таки кое-что из сказанного накрепко засело у меня в голове, и от этого хотелось поскорее узнать, что еще за истории он имеет в запасе.

На всякий случай я решил держать ухо востро. Прежде чем выйти из комнаты, зажмурился и спросил себя: «А может, и мне расхаживать без оружия?» Открыв глаза, ответил: «Нет, иначе поднимут на смех и понаделают во мне дырок!» Потом нацепил ремень с кобурами и стал медленно спускаться по лестнице, продолжая напряженно размышлять. Казалось, в словах Доктора правды было где-то на две трети. Работа, за которую я взялся, до сих пор была по плечу одному Грешаму. Уже двое рискнули его подменить и поплатились за это жизнью.

Странно, что такой честный и благородный человек, как Грешам, ничего не сказал мне об опасностях, не предупредил, что я встаю на дорогу, на которой уже лежат два трупа. Это было на него не похоже, и я чуть было в нем не засомневался.

А что же те двое? Им хватало и храбрости и ума, и все-таки не сдюжили? Почему?

На секунду вспомнив, какая тишь да гладь царила в питейном заведении Грешама, я вдруг понял, что в этом было что-то неестественное. В таких местах должна слышаться ругань, а иногда и выстрелы — по моему разумению, именно такой была здоровая обстановка бара. У него же самые несносные нарушители спокойствия вели себя как цирковые пони. Но когда вдруг менялся коновод, превращались в стадо диких мустангов и норовили снести новичку голову.