Макс Брэнд - Джон Кипящий Котелок

Здесь детина прервал рассказ и засмеялся. Я угостил его виски, увлажнив таким образом почву для дальнейшего разговора, и конечно же о Грешаме. Мне уже было понятно, что о нем здесь любили беседовать. «Грешам и мы», — говорили в Эмити, точно он был половиной города, притом лучшей. У меня складывалось впечатление, что для жителей Эмити Питер не просто хозяин, а что-то вроде ангела-хранителя. Слухи о нем разошлись так далеко, что люди, державшие путь с севера на юг или с востока на запад, считали своим долгом заехать в Эмити, порой значительно отклонившись от маршрута, и хоть глазком посмотреть на знаменитость.

В городе всегда была тьма приезжих, которые почитали за честь остановиться в отеле Грешама. А кроме того, в его салуне был отменный ассортимент выпивки, другой такой невозможно было сыскать в радиусе ста миль. Когда ковбои получали плату за перегон скота, они готовы были потерпеть несколько часов, добираясь до Эмити, но залить в глотку хорошего пива или вина за его стойкой, а не травить себя тем обычным пойлом, которым в те дни торговало большинство западных баров.

Иной золотоискатель, возвращающийся с Аляски с поясом, набитым драгоценной пылью, тратил на дорогу лишнюю неделю, только чтобы просадить свое богатство в казино Грешама. Отчасти потому, что не боялся, что здесь его обворуют во время сна, но еще и потому, что здесь давали играть в кредит. Было известно, что иногда Питер нарочно обдирает парней, которые пришли напиться до беспамятства. Он заставлял бармена брать с них втридорога, а наутро, когда они думали, что все уже пропито, ставил им выпивку, чтобы ребята могли опохмелиться за свои же деньги.

Вот за все это Грешама и любили. А ему всеобщая любовь приносила сказочные барыши.

Для любителей азартных игр слово «Эмити» было все равно что «Эдем», и, конечно, оно однозначно было связано с казино Грешама, поскольку другого казино в городе не было, как не было другого салуна и другого отеля. Время от времени кто-то пытался открыть одно из таких заведений, однако тут же вылетал в трубу, не имея никаких; шансов выдержать конкуренцию с Питером. Но наибольшей популярностью, как я уже сказал, пользовался его игорный дом. Привлекали в него людей два обстоятельства.

Во-первых, каждая рулетка и каждое прочее приспособление были устроены без обмана, и честен был каждый крупье, стоявший за столом. А во-вторых, здесь не существовало такого понятия, как верхняя граница ставки.

Расскажу вам случай, который произошел в первый же вечер моего пребывания в Эмити.

Это одна: из тех историй, которые не сходят с языка в карточных кругах, и, выслушав ее, вы поймете, что Грешам был сделан из стали тройной закалки. Итак, в тот вечер в казино появился один португалец — смуглый, черноглазый и тонкогубый негодяй, который уже навел шорох во многих городках на границе. Он стоял у рулетки и медленно, но верно проигрывал.

В конце концов португалец пришел в ярость и бросился искать хозяина. А найдя Грешама, стал кричать, что с рулеткой мухлюют, и требовать честной игры, в которой он мог бы спокойно расстаться с последней полусотенной. Питер ничуть не рассердился, хотя среди присутствующих поднялся ропот. Знаком руки он остановил ковбоев, готовых разорвать португальца на куски, и предложил ему сыграть на первого туза.

Тот согласился и, моментально удвоив свое состояние, пожелал сыграть на всю сотню. Я сам видел, как они одну за другой вскрывали новые колоды, тасовали их и тянули по очереди. И каждый раз португалец выигрывал! Его везение было поистине дьявольским: сотня, мгновенно превратилась в две, две — в четыре, четыре — в восемь…

Глаза игрока загорелись, он стал прямо-таки пускать слюни — пренеприятное, скажу вам, зрелище! И всякий раз, когда куча денег перед ним увеличивалась, визжал: «Еще, сеньор! Играю на все!» Затем толкал на середину стола весь выигрыш до последней монеты. Наконец настал момент, когда в банке оказалось пятьдесят одна тысяча двести долларов. Грешам обошел все столы, вытряхивая деньги из всех ящиков, но набрал только сорок пять тысяч.

— Закладываю мое казино, чтобы сравнять, и еще двести долларов останусь тебе должен, — сказал он.

— К черту двести долларов! — завопил счастливчик. — Казино и деньги! Играем!

— Отлично, — согласился Грешам и со своей обычной улыбкой вскрыл новую колоду. Предложил португальцу: — Твой черед.

— Нет, твой, будь ты проклят! — заорал этот сумасшедший. — Я начинал в прошлый раз!