Джордж Гилман - Десять тысяч американских долларов

— Когда вы наведывались сюда? — спросил он Мануэля.

— Я не так дряхл, — усмехнулся он. — Еще на прошлой неделе я приятно провел тут ночь. Эта темнота — обман. Заведение работает.

Эдж довольно хрюкнул и отвел лошадь к дальней коновязи, где стояли несколько ослов. Дождавшись его возвращения, Мануэль решительно поднялся по ступенькам и постучал в дверь.

— Зачем же так ломиться? — послышался за дверью сварливый женский голос. — Девочки будут сегодня работать всю ночь, если у вас много денег и сил.

Заскрипел тяжелый засов, и дверь открылась. Эдж рассмотрел из-за плеча Мануэля старую толстуху.

— Ах, Мануэль и Рамон Армендарес! — воскликнула толстуха. — Я рада приветствовать двух членов семьи мэра.

Она звучно рыгнула, чем вызвала смех мексиканцев.

— Неужели упоминание о нашей семьи вызывает у вас отрыжку? Надо будет передать отцу! — сказал Рамон.

— Не приведи господи! Мое заведение прикроют, а меня расстреляют перед строем, — сказала хозяйка. — Лучше входите, сеньоры, и мы своими услугами продемонстрируем наше отношение к семье Армендарес.

Только после этого она заметила Эджа. Оценив его сложение, вооружение и выражение лица, она шепотом уточнила?

— Гринго?

Мануэль кивнул.

— У гринго много долларов, чтобы оставить их здесь? — спросила она на ужасном английском.

— И достаточные познания в испанском, чтобы самому поручиться за себя, сеньора, — твердо сказал Эдж.

Толстуха усмехнулась, закрывая дверь.

— Сеньорита, между прочим. С моей профессией видишь столько мужчин, что трудно выбрать одного для себя.

Эдж прошел за обоими Армендарес, и попал в небольшую гостиную, где на расставленных у стен диванчиках сидели девицы. Они были одеты в полупрозрачные, облегающие сорочки, и на всех лицах лежала печать горькой покорности той судьбе, которая им досталась. Их взгляды мало чем отличались от взглядов зверей в клетке.

— А я, полагаю, видел слишком много женщин, чтобы отважиться на брак, — скромно ответил Эдж.

— Это хорошо, — просюсюкала хозяйка. — Женатые — плохие клиенты. Они ходят лишь до тех пор, пока об этом не узнают их жены. А жены узнают очень быстро.

Эдж посмотрел на компаньонов и обнаружил, что воспоминания о прежних визитах завладели их помыслами. По дороге сюда они не обсуждали никаких планов.

Эдж решил сначала осмотреться и только потом решать, как быть.

— Девочки! — позвала хозяйка, и проститутки послушно поднялись, принимая разные позы, которые, по мнению хозяйки, должны были изображать томление, но в которых была лишь усталость и скука.

Эдж увидел, что к спине каждой из них был пришит листок картона с номером. Глаза Эджа сузились. Он начал думать.

— Розита моя! — закричал Рамон.

— Я выбираю Маргариту, — степенно произнес дядюшка.

Тоненькая девушка направилась к Мануэлю, в то время, как другая, в возрасте сорока лет, с мощными бедрами и огромными, вислыми грудями, усмехаясь, пошла к Рамону. У них были номера десять и восемь. Большинство номеров между единицей и двадцатью пятью отсутствовали. Фиеста была в разгаре и девушки, очевидно, уже разошлись со своими клиентами.

— Нумеровать девушек — давняя традиция нашего заведения, — пояснила хозяйка Эджу. — Это особенно удобно для американцев и новичков, которые не знают девочек. Со своей стороны рекомендую номера двенадцать и двадцать один. Обе у нас недавно. Не девственницы, сами понимаете, но почти.

— Я выберу номер один, — решил Эдж, остановившись на тоненькой девчушке, довольно невзрачной, с щуплым, почти детским телом.

Как только она поняла, что ее выбрали, девушка улыбнулась, показав ряд испорченных зубов.

— Сеньор, она молода. Должна вам сказать, что американцы редкие гости у нас в Монтийо, но когда приезжают, почему-то всегда выбирают самых молоденьких. Но Мария знает в деле толк! — Обращаясь ко всем троим она провозгласила: — Сеньоры, память у меня стала слабеть, поэтому плата вперед. — Она выставила вперед широкую, мягкую ладонь.

Получив несколько песо и доллар Эджа, она добавила:

— Девочки покажут вам, куда идти. А если вы захотите вознаградить их дополнительно, то прошу вас, не давайте им ничего на руки. Отдайте деньги мне, и я тут же положу их на счет девочек в банке.

Все понимали, что это ложь, но от комментариев воздержались. Девицы вывели мужчин из гостиной в плохо освещенный коридорчик, в который выходило множество дверей с коряво нацарапанными цифрами. Из-за некоторых дверей доносились звуки, которые вполне пришлись бы в небольшом зверинце. Эдж довольно улыбнулся, когда заметил, что Розита втащила Рамона в комнату с номером восемь.