Роберт Говард: Стервятники Уэйптона

Голые стены салуна «Золотой орел», казалось, еще дрожали от грохочущих отзвуков выстрелов, прорезавших красными искрами внезапно наступившую темноту. Напряженное безмолвие, возникшее после пальбы, нарушало только нервное шарканье сапог. Затем где-то чиркнула спичка и желтый колеблющийся огонек высветил дрожащую руку и бледное лицо. Через мгновение салун осветила керосиновая лампа с разбитым стеклом, бросая на бородатые напряженные физиономии зловещие тени. Большой светильник, свисавший с потолка, был разбит. Керосин капал на пол, образуя масляную лужицу рядом с более страшной и темной лужей.

В центре комнаты, прямо под разбитой лампой находились две фигуры. Одна лежала неподвижно лицом вниз, раскинув пустые руки; другая поднималась на ноги, тупо моргая и сопя, как человек явно перебравший. Его правая рука висела плетью, пальцы слабо держали пистолет с длинным стволом.

Ряд фигур у стойки смешался в движении. Люди, наклоняясь, подходили посмотреть на неподвижное тело. Поднялся недоуменный гомон. Снаружи послышались поспешные шаги и толпа расступилась перед вошедшим. Его широкоплечая, бравая фигура была выше среднего роста, а широкополая шляпа, сапоги из коровьей кожи и шейный платок резко отличались от одежды остальных, равно как и его длинное, смуглое лицо с тонкими усиками контрастировало с бородатыми физиономиями окружающих. В руке, дулом кверху, он держал пистолет с рукоятью из слоновой кости.

— Что тут, к дьяволу, происходит? — строго спросил он. И тут его взгляд упал на человека на полу. Глаза вошедшего округлились.

— Граймс! — воскликнул он. — Мой помощник Джим Граймс! Кто это сделал? — В нем было что-то тигриное, когда он оглядывал взволнованную толпу. — Кто это сделал? — повторил он, подаваясь вперед и все также держа пистолет.

Шаркая сапогами, люди отступили, но один произнес:

— Мы не знаем, Миддлтон. Джексон тут развлекался, стреляя в потолок, а остальные стояли у стойки и смотрели, когда вошел Граймс и хотел арестовать его…

— Так это Джексон убил его! — прорычал Миддлтон, направляя пистолет на сбитого с толку пьяницу. Джексон взвизгнул и вскинул руки, когда снова вмешался заговоривший первым.

— Нет, шериф, это был не Джексон. У него кончились патроны, когда погас свет. Я знаю, что шесть пуль он всадил в потолок, а потом выстрелил еще три раза. Когда же к нему подошел Граймс, кто-то разбил лампу и во тьме раздались выстрелы. Когда мы снова зажгли свет, Граймс лежал на полу, а Джексон только поднимался.

— Я не убивал его, — пробормотал Джексон. — Я только решил развлечься. К тому же я был тогда подвыпивши. Противиться аресту я бы не стал. Я не понял, что произошло, когда погас свет. Потом я услышал выстрел и Граймс повалил меня за собой. Я не убивал его и не знаю кто это сделал.

— Никто не знает, — добавил бородатый горняк. — Кто-то выстрелил в темноте.

— И не один, — подал голос другой. — Я слышал, по крайней мере, три пистолета.

Воцарилась тишина. Каждый смотрел на своего соседа. Люди отошли к стойке, оставив на середине большой комнаты шерифа и тело. Передаваясь, как ток, от одного к другому подозрение и страх оживили толпу. Каждый знал, что убийца рядом, может быть даже у его плеча. Никто не хотел смотреть в друг другу в глаза, боясь увидеть виноватый взгляд и умереть из-за этого. Все смотрели на шерифа, будто ожидая, что и он внезапно упадет от безвестного выстрела.

Суровый взгляд Миддлтона скользил по безмолвному ряду людей.

Одни избегали, другие гордо отвечали на его взгляд. В некоторых глазах шериф прочел страх, в других спокойствие, в третьих поблескивала зловещая насмешка.

— Убийцы Граймса в этом салуне, — произнес он, в конце концов. — Его убил кто-то из вас.

Он старался никого не выделять взглядом и смотрел на всех по очереди.

— Этого я и ждал. Ворам и убийцам помешали хорошо жить, и они начали стрелять моих помощников. Следующим, наверное, буду я. Хорошо, но хочу предупредить вас, трусливые крысы, кто бы вы ни были, я всегда готов к встрече с вами.

Он замолчал. Его глаза горели настороженной готовностью. Люди у стойки будто окаменели.

Шериф расслабился и сунул пистолет в кобуру: усмешка тронула его губы.

— Знаю я вас, ублюдки. У вас не хватит смелости выстрелить в человека, пока он повернется к вам спиной. Сорок человек за последний год было убито в окрестностях и ни один из них не был готов к защите.