Сергей Лысенко - Киллер и Килиманджаро

– Водки, – сказал участковый официанту, так и не открыв меню, – И чё-нибудь русского, картошки, селедки. Как всегда… Вепрево колено? Тащи свое колено.

Он посмотрел на меня:

– Или ты хочешь суши?

Я не хотел суши. Я думал о Кошеле, об ответном ходе. Маловероятно, что Воин Селифонтов нанял дублера, но я все равно побросал лассо взгляда на посетителей. Мажоры сельского разлива, хамоватые аристократы, вчерашние короли подворотен. Шмары-манекены: шик, блеск, пустота. И немного пузатой мелочи, перекормленной пиццей и кока-колой. Никого подозрительного, если не считать официанта. Слишком умные глаза, полускрытые густыми черными бровями.

– Официант – сволочь, – прочитал мои мысли Гусейнов. – Мог бы поторопиться. Вот не дам разок чаевых…

За окном остановилась убитая «копейка». Водитель долго не выходил из машины. Я обратил внимание участкового.

– Я его знаю, – сказал он, – Гера Шимко, поджигатель.

– Как это поджигатель?

– Классовая война… Поджёг жену за то, что ушла к банкиру. Сгорела заживо, так и не сняла шубу. Потом настал черед банка. Потом «Барабашовки». Теперь хочет спалить «Усаму»…

Гусейнов хитро подмигнул мне.

– Но я ему запретил. Пока…

Наконец принесли. Мы выпили, закусили и повторили. Каждая рюмка приближала Гусейнова. В конце концов мы сблизились так, что стало тесно и душно.

– Давай проветримся, – предложил Гусейнов.

А может, предложил я.

Мы шли по разграффиченной улице Гоголя, ветхой, кирхой 31 31 Раньше в начале улицы стояла лютеранская кирха, теперь посередине стоит Римско-католический костел. . Кислотные комиксы на стенах. Гоголь-моголь. Зомби-война. Бодрый Вакула, похожий на солиста «Гоголя Бордэлло» 32 32 Гоголь Бордэлло – американо-украинская панк-фолк-рок-группа. , красавица Оксана, которая стала летчицей. Черевички и сапоги, шинель и пиджак…

– По-любому, надо свергнуть Кошеля. И ты, Брут, займешься этим.

Брут расплывчато кивнул Кассию.

– Есть одна коза. Зависает в картинной галерее. Готова на всё ради меня. И попарит, и спать уложит. Накормит собой, напоит, как положено. Любовь – пленительное чувство. Это тебе не картошка. Хотя тоже раком…

Гусейнов игриво задел меня локтем.

– Я ей: у меня есть жена, дети. Не беда – буду любовницей. Так и любовница есть!

– Да, сложно…

– И не говори. Будто нет других мужиков. У них там вояки служат, летчики летают. Нашла бы себе офицерчика. Так нет же, что-то во мне нашла…

Он вопросительно посмотрел на меня, но я пожал плечами.

– Конечно, у меня водятся бабки. Купил ей шкаф-купе, еще какие-то побрякушки. Думаешь, поэтому меня любит?

– Не думаю.

– И я не думаю. Все-таки есть во мне какой-то стержень. Шест, на котором они крутятся, раздеваются.

Я не мог понять, злится Гусейнов или радуется.

– Честное слово, достали своим стриптизом. Отдамся, но не сейчас, не сразу. Сперва ужин, шампанское, свечи. Медленно, под «юбейбистап» 33 33 Неправильная транскрипция песни Sam Brown «Stop». На самом деле: «Oh you’d better stop before you tear me all apart» – «Остановись, пока ты не порвал мою душу в клочья». , шмотки, тряпки, лифчики, трусики. А оно мне надо? Много нам, мужикам, надо?..

Я промолчал.

– Хотели меня повысить в райотдел, дать майора, но я отказался. Лучше на свежем воздухе, чем в кабинетах. Жена не понимает, что не в должности счастье. На столе авокадо, ананасы за семьсот рублей. Фуа-гра, улитки – в кастрюльке из «Парижа» 34 34 «Париж» – французский ресторан в Харькове. . Так нет же, ей мало.

– Как её найти? – прервал я Гусейнова.

– Кого? Однокозову? Видел «анимэ»? Тогда её узнаешь. Её Викой зовут. Вика-Вика-Виктория, печальная история…

Гусейнов ухмыльнулся.

– Короче, делай с ней что хочешь, но Кошеля грохни. Если не вынь, то положь.

План был верняковый: Кошеля, любителя побулькать кальяном на свежем воздухе, можно было достать снайперской пулей с башни художественного музея.

– Однокозова всё устроит, – сказал Гусейнов. – Только выстрели – и конопляная империя наша. Мы будем править вдвоем, вместе, как Путин и Медведев. Почему нет? Чем мы хуже? Я президент, а ты премьер. Или наоборот. Кошель слаб, он неспособен разобраться даже с местными калмыками.

Я промолчал. В свое время я тоже не справился с одним калмыком.

– Ты прикинь, какие там урожаи. Да мы просто завалим рынок нашим товаром. Тридцать пять тысяч одних курьеров. Город будет наш. Что там город – вся страна…

Империя участкового разрасталась. Он уже был королем, причем козырным. А меня произвел в фельдмаршалы.