От звезды до звезды (СИ)

– Я тут без ног останусь, – мрачно прокомментировал Йонге собственное приземление.

Рудольф барабанил по стволу, пока яуты быстро переговаривались – словно непрерывно падали камни, то рокоча, то почти неслышно постукивая. Потом Цвейха кивнул, хлопнул Сайнжу по плечу и прошел к позаимствованному глайдеру.

Проходя мимо напарников, он остановился, несколько секунд рассматривал обоих, склоняя голову то вправо, то влево, а затем резко шагнул к ним. Рудольф сжал лайнер, Йонге стиснул кулак, пытаясь вызвать электричество – но Цвейха просто раскинул руки и тут же сгреб обоих.

– Ух!

Йонге тут же почувствовал, что он куда сильнее Сайнжи – мускулы на руках буквально вдавливались в спину, а широкие ребра ощущались как доски.

– Только без поцелуев! – прохрипел Рудольф.

Цвейха отпустил их, чуть шагнул назад, все еще придерживая за плечи, и коротко рыкнул. Не дожидаясь ответа, развернулся и вскочил на борт глайдера. Купол закрылся, и глайдер мягко, неслышно поднялся в воздух. За ним стартовал и тот, на котором прилетел сам Цвейха.

– Прощание вышло сжатым, – почти удивленно сказал Йонге.

– Зато он водить умеет, – заметил Рудольф. – Ну что, можно уже идти?

Йонге ткнул пальцем в корабль, яут кивнул, и Йонге собирался уже направиться ко входу, когда вспомнил одну деталь. Гнусная история с наездниками, врывающимися в честные яутские дома, произошла благодаря этой детали.

– Эй, великий охотник, – он помахал транслятором. – Ты же хотел забрать какой-то груз?

«Я забрал».

– И где же он? Мне казалось, ты забьешь весь корабль своим хламом.

– На борт без сертификата и досмотра не пущу! – грозно крикнул от шлюза Рудольф.

«Все при моем теле».

В наушнике щелкнуло, и Рудольф кратко и емко выразился, какие ассоциации у него возникают на словах «при моем теле». Йонге тоже первым делом подумал о паразитных эмбрионах и молча протянул руку. Сайнжа склонил голову и оскалился. Йонге пошевелил пальцами.

Безмолвное противостояние длилось больше, чем хотелось бы пилоту, но Сайнжа все-таки уступил. Задрав голову, он полез под ленты, стягивающие броню на ключицах, и достал прозрачную капсулу. Йонге сам подошел и забрал у него пробирку.

– Что это?

Внутри тяжело и густо перетекала черная жидкость.

Что-то она ему неприятно напоминала.

«Зверь».

– Что?

Йонге почти взревел, стискивая транслятор.

«Базовая форма. Извлечение структура клетки. Герметичность безопасности».

– И куда ты хочешь протащить эту вытяжку?

«Великая мать удостоила меня посеять зерно Зверя в одном из наших миров. После очищения Найхави достойнейшие смогут доказывать свое право в чужих мирах».

– Нахайви? – тупо повторил Йонге, пытаясь перевести смысл всего сказанного с яутского на человеческий.

Сайнжа молча покрутил пальцем, давая понять, что имеет в виду ни много ни мало, а целый город или даже планету. Осознав суть сказанного, Йонге осторожно вернул капсулу яуту.

«Сумасшедшие. Слышишь, Руди, у них тут имперский геноцид!»

«Ничего не понял».

«Ладно, потом объясню», – он отключил микрофон. – Хорошо, берем твой груз. Но хранить его будешь в грузовом отсеке. Мы настроим капсулу…

«Можно заморозить, – перебил Сайнжа. – Сверхустойчивость».

– Опять трупы в морозилке всю дорогу, – пробормотал Йонге.

«Все будет хорошо», – оптимистично заверил его Сайнжа.

***

Однако даже на «Фелиции» вздохнуть с облегчением не удалось.

Искин настолько обрадовался возвращению всего экипажа сразу, что набросился на них с рвением застоявшегося в сезон спаривания хелиоптрикса.

Едва переступив через кромку шлюза, Йонге получил удар по всей нервной системе. Шагнувший одновременно с ним Рудольф покачнулся, сделал два шага в сторону и врезался в стену.

Сайнжа изумленно зашипел и схватился за голову обеими руками, а потом замотал башкой, словно выглядывая нападавшего. Лезвия выскочили из наручей, наплечник с жужжанием сервоприводов поднялся и закрутился, полосуя шлюзовой предбанник лазером прицела.

Йонге сделал к нему шаг, ухватился за плечо и с размаху ударил ладонью по оружию, заставляя опустить ствол.

– Фе… Фелиция, – простонал он, почти повисая на яуте. – Прекрати!

Страшное давление тут же исчезло, но осталось ощущение жадных рук, шарящих внутри тела, прощупывающих насквозь и пытающихся приласкать как можно горячее. Рудольф схватился за штаны и бухнулся на короб охладителя. Потом содрал респиратор и часто глубоко задышал, разевая рот. Йонге все еще держался за яута, и сквозь раскаленные волны синхронизации еле-еле выплыла мысль, что респиратор наконец-то можно снять.