Кира Гофер - По осколкам (СИ)

Вдруг насторожившись, открываю глаза:

— Зачем ты мне это рассказал? На что намекаешь?

Если бы он подмигнул, было бы проще и легче, но он нехорошо серьезен.

— Ты сказала, что нашла двери отсюда. Куда они ведут?

— Скорее всего, это дороги на другие части этого осколка. Сам видел, тут все не разлетелось, близко держится.

— И ты можешь разузнать все про эти дороги, попасть в те земли, где…

— Куда ты меня гонишь?!

— Ты не будешь сидеть здесь, — заявляет он твердо. — Оставь меня и уходи.

— Что?.. Оставь?.. Ты мне указываешь?! — Я с возмущением приподнимаюсь на локте.

— Сначала пойми, что именно тебя возмущает, — спокойно говорит он. — Что тебе указываю я ? Что я указываю тебе ? Или что я тебе указываю? ..

Набираю в легкие воздуха.

— …ответ, что тебя возмущает все , я не приму.

Зубы мои, стукнув, смыкаются.

— А раз возмущаться тут нечему, давай думать. Нельзя отчаиваться и лежать неподвижно. Надо верить, что есть решение, и идти к нему. Ты из Ходящих. Кому, как ни тебе, знать, что необходимо идти к цели.

Теперь ясно, почему Он восторгался Старым Фичем, как тот споры решал. Преемник его достоин тех же восторгов.

Однако сомнения, выросшие во мне вечность назад, пустили крепкие корни и дали семена. Не готова я броситься вперед по его убеждению.

Краем глаза замечаю движение какой-то искры. Нахожу взглядом — слева на небе поднимается желтое блестящее пятнышко.

Это 206-ой! Целый, невредимый, сосед вот этих земель, недавно носивших номер 5115!

Хорошо хоть я только один осколок разнесла, ближним не досталось, а то в слепоте и темноте навоображала всякого.

Своим появлением 206-ой охлаждает желание спорить с Т. Я ведь только собиралась ему доказать, что вообще все пропало, надежды нет, надо ложиться и ждать смерти — а тут! И переходы открываются, и 206-ой по-прежнему рядом.

— Ну давай думать, — говорю я и ложусь на бок, подперев голову рукой.

Т начинает с какой-то своей мысли, от меня далекой:

— Когда признаешься себе в том, чего хочешь, становишься сильней. Поэтому сначала я решаю, чего хочу. Потом иду к этому. Я говорил тебе, что ощутил силу, когда захотел спасти свой народ от болезней.

И умолкает, вопросительным взглядом показывая, что теперь надо что-то сказать мне. Странно у него выглядит это «давай думать», ну да ладно.

— Мне особо не доводилось принимать решения по своим желаниям, — говорю я медленно и подбирая каждое слово. — Меня вели… сначала чувство должного и равнодушие, потом злость, обида, еще злость... даже ярость. Привели сюда.

Он кивает одобрительно. Что-то я там оправдала в его надеждах.

— В тебе нет желания спасти моих людей. Так пусть тебя уведет отсюда жалость к ним. И моя просьба помочь.

Отвожу взгляд. Все-то знают, куда бить. И попадают!

— Обойди все земли моего народа. Куда только сможешь попасть, — продолжает Т. — Сделай там… Я не знаю, что вы, Ходящие, делаете. Но нельзя, чтобы выжившие все равно были обречены.

Во мне просыпается жалость. Но это — жалость к себе самой, и только.

— Я одна, а одной мне ничего не сделать, — говорю я. — Я как тот мальчик с ваших болот — все вижу, все понимаю, но рук нет, и я могу только прыгать на месте.

— Ты осталась совсем-совсем одна? — спрашивает он с недоверием.

Досадливо поджимаю губы. Я ему тут про себя, несчастную, а он, понятно, имеет в виду всех Ходящих.

Вздыхаю:

— Не совсем. Нашлись еще двое наших. Мы договорились встретиться здесь, на твоем осколке, — признаюсь я и, подумав, прикидываю тихонько: — Хотя… я не знаю, какие переходы теперь ведут… если ведут, конечно, но… это облако новых осколков может быть не замкнуто, а вполне себе…

Поднимаю взгляд на Т. Он кивает спокойно:

— Я слушаю тебя. Продолжай.

Меня немного отпускает — достаточно, чтобы собрать разбегающиеся мысли. Перекатываюсь на спину, закидываю руки за голову и смотрю в темное небо, чувствуя, как моему левому локтю очень тепло и надежно у плеча Т.

— Итак, есть еще одна пара Ходящих. С ними можно было бы обойти все земли, посмотреть, где что осталось, что с границами и какие наборы самодостаточны… Я просила их прийти к вам, чтобы помочь растить овес или что-нибудь еще. У Гвэт есть земляника. Вкусные маленькие ягоды… Мельче винограда и не такие сочные, но…

— Ты опять о еде. Давно не ела? — спрашивает он.

Я прищуриваюсь:

— А ты давно не спал… Так вот, с этими двумя мы договорились встретиться здесь, но позже. Это время еще не настало. И они могут задержаться… Но если не задержались и пришли сейчас... Они осторожны — подойдя к подозрительному, отступят. Короче, на твоих землях их нет.