Почему я ненавижу фанфики (СИ)

— Прости, — его усмешку я почувствовал кожей. — Я спросил, потому что ты задержал дыхание.

— Перестань ты, — я мигом покрылся испариной и новым слоем алой краски от таких слов. — Я тут вообще-то… м-м… блин, собрался стать качественным геем.

Новиков тихо рассмеялся, но в смехе зашуршали тяжелые предпиздецовые нотки. Крыша плыла. Так что я его поторопил.

Данька возился с презервативом довольно долго. Я успел немного успокоиться и освежить память. Всё-таки собирался дойти до конца.

Приятная жаркая волна обдала тело, когда Данька надавил. И снова внутренности потянуло ноющей неприятной болью. Я приподнялся на локтях, слегка подставляясь. Тут-то от мягкой текучести Новикова предсказуемо не осталось и следа.

Видимо, именно это гаду виделось в фантазии — как я прогибаюсь под ним. Такое маленькое обстоятельство резко поменяло дело, и первый толчок «на пол шишкаря» получился грубый. Я схватил Даньку за запястье, чуть придержав. Он понял и замер.

До меня донеслось сдавленное «чёрт».

В какой-то момент показалось, что в вены набился цемент — настолько всё было неподъемное и недвижимое. Но потом я очухался, аккуратно двинулся назад, расслабляясь и вынуждая себя перебороть странные ощущения.

— Что ты… — хрипло выдохнул Данька. — Костя… не торопись.

В прошлый раз я не смог. Мысль о том, что я какой-то не-до-конца бесила, почти давила на нервы.

Выдох получился по-змеиному шипящий и это меня слегка рассмешило. Было больно и внутри давило, но в целом, я мог это перебороть.

— Стой, — Данька приостановил меня рукой. — Всё нормально?

— Угу.

— Ты весь взмок.

Мы замерли так — напряжённые до последней мышцы, стянутые в общее. А потом я выпрямился и коротко прижался бедрами к его бедрам.

Данька подхватил меня под живот. Дыхание у него сбилось напрочь. Я справился, и это ощущение вызвало в моём теле новый обвал удовольствия. Понятия не имею, что я в этом находил. Наверное, хотелось, чтобы мы могли больше не сдерживаться.

На спину посыпались поцелуи-укусы. Потом Данька запрокинул мою голову назад, теряясь, и я почувствовал, что разум его покинул. Глубокий толчок, затяжной и размашистый, выбил из меня самый развратный стон на свете.

Даня тянул за волосы, с усилием прижимал к себе, вынуждал изгибаться до болезненной судороги в спине. Ещё никогда я не чувствовал себя таким свободным и тупоголовым. Животным. Кем-то, способным отдаваться на полную катушку, руководствуясь только инстинктами и желанием. Уже через пару-тройку минут таких танцев у меня болело абсолютно всё, кажется, даже волосяные луковицы на голове — настолько выматывающим оказалось это мероприятие.

Но чувство — чувство было всепоглощающим и мощным, стоящим всего. Я даже подмахивал, что в моём понимании траха было что-то из ряда вон, но… в тот момент никаких ограничений просто не существовало.

Кончил я Дане в руку и даже осознать не успел, когда он умудрился почувствовать приближающийся оргазм и одарить меня лаской. Но дыхалки не хватало даже на обеспечение организма кислородом, поэтому спрашивать «как» я не стал.

Моё естество стянуло в пламенный ком кайфа, а затем перемололо в какую-то розовую единорожью пыль. Иначе я просто не понимаю причин своего отупело-счастливого состояния.

После того, как кончил Данька, я разлёгся на жирафах. Они всё плыли по своей солнечной Африке, а я плыл с ними, под мокрой разгорячённой грудью, спиной чувствуя лихорадочные удары любимого сердца.

— Твою… мать… Костя… — выдавил Данька спустя пятиминутную вечность. Кое-как отлепился. Зашумел кран, зазвенела вода. Я всё ещё полулежал полустоял, прибалдевший, с саднящей задницей на виду.

— Извращенец, — наконец, мурлыкнул я. Данька занялся приведением нас всех в порядок — себя, меня и жирафов. — Кухня… осквернена. Я не смогу… больше есть на этом столе.

— Помолчи, а, — фыркнул Новиков, натянув на меня штаны и собрав в кучу с намерением утащить тело-улику в ванную.

Он был совершенно очаровательный. Лохматая шевелюра приобрела веерообразную форму, смуглая кожа покрылась влажной солоноватой плёнкой. Оживший богинь из камасутры, как он есть.

Вдоволь налюбовавшись этим, по прибытию в ванную я торжественно объявил:

— Я такой гей.

— Ага. Качественный.

Возникла пауза. Приятная, глубокая пауза, немного устаканившая наши чувства.

— Твоя фантазия сбылась? — слабо бормотал я, пока Даня настраивал температуру воды и натирал меня гелем для душа.