Владислав Корякин - Пири против Кука. Полярный детектив длиною в столетие

«Мне попалась беглая заметка о внутреннем льде Гренландии, – позднее вспоминал Пири. – Струна, интенсивно вибрировавшая во мне при чтении в детстве удивительной книги Кэна, была снова затронута. Я прочел все, что мог найти относительно этого предмета, заметив противоречие в рассказах Норденшельда, Йенсена и других, и почувствовал, что я должен был сам посмотреть, что было истинного относительно этой великой, таинственной внутренности.

Результатом было мое летнее путешествие в Гренландию в 1886 году и исследование внутреннего льда» (Пири, 1906, с. 6). При этом важно, что именно понимал Пири под словом «исследование». Сам А. Э. Норденшельд в 1883 году из района Эгедесминде за 18 дней смог пройти по ледниковому щиту 118 километров, судя по современной карте. Очевидно, подобная картина существовала вплоть до восточного побережья. Однако Норденшельд по аналогии со Шпицбергеном рассчитывал обнаружить далее посреди льда пространство некой суши, свободной ото льда, и найти этому объяснение. Чего-либо похожего в отчетах Пири не наблюдается, все его результаты – информация спортсмена, лишь претендующего на роль исследователя. В выступлении 23 апреля в Национальной академии наук в Вашингтоне свои планы он сформулировал так: «Получить практическое знание препятствий и состояния льда внутренности Гренландии; испробовать некоторые методы и детали снаряжения; сделать доступные научные наблюдения; проникнуть внутрь насколько возможно дальше» (Пири, 1906, с. 76).

6 июня 1886 года заслуженный китобоец «Игл» (капитан Артур Джекмен) высадил молодого американца на острове Диско у западного побережья Гренландии, в Годхавне – месте традиционного пребывания губернатора этой датской колонии. По воспоминаниям попутчиков, весь рейс Пири предпочитал общению созерцание гренландских берегов, оставаясь, впрочем, вполне учтивым.

Из Годхавна Пири перебрался со своим экспедиционным скарбом в эскимосское селение Ритербенк, откуда 23 июня 1886 года в сопровождении помощника мэра этого местечка Майгора и восьми эскимосов выступил в поход: «29 июня наши двое саней… были у края ледникового покрова, на 1956 футов выше уровня моря» (Пири, 1906, с. 47). За три недели Пири в сопровождении Майгора одолел менее 200 километров, по 10 километров за дневной переход. 19 июля на высоте 7525 футов (около 2500 метров) они повернули обратно. Такие результаты по сравнению с результатами предшественников выглядят не слишком впечатляюще. «В 8 часов утра, когда снег отвердел, Майгор и я отправились на восток по ледяному покрову. Когда мы отправлялись, голубой цвет бухты Диско был испещрен местами жемчужно-белым туманом, который вливался через теснины, скользил с гор у устья фиорда и сползал по их восточным откосам перистыми побегами… Немного позже масса черных облаков закрыла солнце, и в полночь туман затянул страну позади нас. В час утра (очевидно, 30 июня. – Авт. ) он дошел до нас… Мы продвигались вперед, пока туман не изменился в изморозь и не поднялся ветер, когда я остановился на высоте 3000 футов над морем» (Пири, 1906, с. 47).

Оставалось возвращение, описание которого сводится к характеристике погодных условий, причем без конкретных привычных нам показателей температуры, давления, силы ветра и т. п. Туман и осадки в виде крупы вскоре сменились снежным штормом, так что путешественники вынуждены были оставаться на месте в спальных мешках, укрываясь прорезиненными тентами. Так продолжалось до 5 июля, когда оба участника похода, освободившись из-под снега и откопав сани, тронулись дальше на восток по ледяной поверхности, причем Пири на фоне окрестного ландшафта впервые в своем отчете отметил коварство ледниковых трещин. «К северу и востоку от нас поверхность льда была выше и волны, по-видимому, длиннее и более плоские, чем те, через которые мы прошли. К юго-востоку лежал большой ветвистый бассейн Якобсхавнского ледника, простиравшегося к востоку во внутренний лед, выше через центр его, подобно волнам тихого моря, блестели выдающиеся пункты самого ледника. Незадолго до отправления, бродя вблизи саней без лыж и альпийской палки, я провалился в узкую трещину и повис на мгновение, задержавшись своими распростертыми руками, прежде чем выкарабкался, а обломки предательской снежной арки (снежного моста. – Авт. ) скатывались вниз, в лазурную глубину, до тех пор, пока пробуждаемое ими эхо не сделалось подобным игре серебряных курантов. Наши лыжи препятствовали повторению такой же случайности во время перехода через сеть трещин, простиравшихся к востоку от нашего лагеря. По мере хода вперед они исчезли, и в холоде раннего утра вся поверхность сделалась твердой, непрерывной корой, представляющей великолепный путь» (Пири, 1906, с. 49–50).