Рудольф Лускач - Завещание таежного охотника

Я с облегчением вздохнул. Эти несколько часов окончательно убедили меня, что рассказы о коварстве тайги — совсем не небылицы.

Пробираясь ползком, я потерял ориентировку и теперь шел наугад. Вскоре открылась небольшая полянка. С одной стороны ее высилась скала; я решил подняться на ее вершину, чтобы определить направление к деревне. Но это оказалось делом нелегким, так как не было никакой тропинки, и оставалось только пробираться по густому подлеску, который и привел меня к скале. На ней образовались как бы естественные ступеньки, облегчавшие восхождение.

Когда, наконец, я взошел на вершину скалы, передо мною открылась необычайная по своей красоте картина. Вокруг раскинулись необозримые леса, окрашенные во всевозможные оттенки, местами переходящие в синеву или оранжевый и золотой цвета. Длинными полосами вились среди лесов светло-зеленые перелески.

Я любовался этой красотой, но она не радовала меня. Я надеялся увидеть деревню, а видел одни лишь леса…

Пять часов блуждал я по тайге, и теперь мной овладело чувство одиночества. Солнце вот-вот скроется за зубцами зеленой стены, — видно, придется провести ночь в тайге!

Неожиданно я заметил на северо-западе струйку дыма. С минуту наблюдал, не исчезнет ли дым, но столб дыма увеличивался. Сомнений не было: дым шел из трубы, так как дым от костра поднимается медленно, еле заметным облачком, развеваемым легчайшим дуновением ветра. Значит, там находились люди, может быть, деревня.

Определив направление, я спустился со скалы. Прошло почти два часа, пока, наконец, добрался до небольшого селения. Это была Вертловка.

Вдоль речки, образовавшей здесь несколько излучин, стояло около двадцати изб. Едва я перешел мост, как кто-то окликнул меня. Обернувшись, я увидел грузовую машину, на которой приехал сюда. Шофер бежал навстречу.

— Ого, долго продолжалась ваша прогулка! — кричал он. — Мы уже забеспокоились. Я два часа как тут, а о вас ни слуху, ни духу. Где вы пропадали, Рудольф Рудольфович?

Я не успел ответить, как чьи-то сильные руки схватили меня и встряхнули, словно деревцо. Так приветствовал меня Петр Андреевич Чижов!

Он был среднего роста, лет около сорока. Смуглая кожа покрывала слегка выступающие скулы его лица, а несколько морщинок в уголках глаз подчеркивали их живость. Брови у него были такие густые, что, казалось, они бросают тень на веки. Черные волосы на висках тронул легкий серебристый налет.

Сразу же после приветствий он сказал:

— Бьюсь об заклад, что вы застряли в Казачьем болоте или блуждали по Минайскому ельнику!..

Раздался веселый смех. Нас окружило несколько местных жителей, по-видимому узнавших от водителя о моем приезде.

— Подтверждаю без пари, — отвечал я, — заблудился в вашей тайге.

— Э, батенька, тайга не тетка. Она не нянчится даже с родными детьми, не говоря уже о чужих, и сразу выпускает когти. Приехал Илюша, шофер, а где, дескать, вы? Я сразу понял, куда вас занесло. Уже хотели вас разыскивать, только я отговорил. Вы же ведь охотник, сообразите осмотреться откуда-нибудь свысока. Вот и затопили мы покрепче печь сырыми дровами, чтобы вы почуяли домашний очаг. Как, помогло?

— Помогло, — подтвердил я.

— Итак, будьте нашим гостем. Чем богаты, тем и рады служить. Пожалуйста, проходите.

Я вошел в добротную избу сибирского охотника. Обнесенная изгородью, она стояла на самом берегу реки. Изба была срублена из крупных бревен и снаружи обшита досками в елочку, Веранда, наличники окон и крыльцо изобиловали резными украшениями, свидетельствовавшими об искусстве сибирских плотников.

Мне отвели просторную комнату, пол которой был застелен медвежьими шкурами. Их было пять штук.

Диван покрывала великолепная тигровая шкура. Богатые трофеи говорили, что Петр Андреевич принадлежит к числу охотников, которые имеют заслуженное право похвастаться своими успехами.

После таежного испытания я привел себя в порядок, и мы сели за большой накрытый стол. Петр Андреевич сожалел, что Олег задержался в Чите, а когда я рассказал ему, при каких обстоятельствах встретился с ним в московском поезде, он рассмеялся:

— Ведь вы же могли еще в Ленинграде обо всем договориться. По телефону!

Затем я подробно рассказал о своих первых шагах по тайге.

Упомянул я также о намерении Олега охотиться на соболя, что, по мнению нашего попутчика, меховщика Рогаткина, было почти безнадежным занятием.

Мой хозяин ответил не сразу. Он задумался, и у меня снова усилилось подозрение, что за этими разговорами о соболях что-то кроется.