Василий Чичков - В погоне за Мексикой

Неподалеку на траве лежала доска для закладов и на ней камень. Тут же сидел казначей. Те, кто хотел биться об заклад, должны были положить деньги на доску и прижать их камнем. Казначей запоминал, на какого бегуна поставлены эти деньги. Если у тебя нет денег, можешь принести из дома вещь и договориться с кем-либо.

Индейцев собирается все больше. Они приходили и ложились на траву. Лежали молча и лишь иногда поднимались, чтобы посмотреть, кто что кладет на доску закладов.

Солнце припекало все сильнее. Но тараумара не торопились начинать состязание. Когда наступил полдень, деревенский судья, убедившись, что собрались все жители деревни, решил провести судебное заседание. Житель деревни, молодой парень, украл у местного деревенского старосты топор.

Вор сидел тут же в рваной одежде и в уарачи [* Уарачи — сандалии индейских крестьян.].

Суд начался. Лица всех участников судебного заседания спокойны.

— Не воруй, — поучал старик вора. — Как тебе не стыдно красть у своих же односельчан? Тебе не приходит в голову, что все равно мы узнаем о твоем преступлении.

Выступали другие участники заседания, все говорили спокойно, без раздражения, потому что по индейским правилам раздражение унижает человека.

Но вот бегуны просят у судьи разрешения начать состязание. Суд прервался. На обочине дороги полукругом были положены шесть камней — это означает, что участники состязания должны пробежать шесть кругов по 24 километра...

Колдун поднимает с земли два дубовых шара величиной по кулаку и совершает над ними молитву. Состязание начинается. Бегуны босыми ногами подбрасывают шары и бегут. За бегунами устремляются их болельщики.

Судьи снова сели на свои места и начали поучать вора. Все сказали вору какие-то слова.

Суд приговаривает вора к пяти дням принудительных работ на строительстве дороги.

А бегуны продолжают свой путь. Часа через два они прошли первый круг и появились на дороге, по- прежнему подбрасывая перед собой дубовые шарики. Но индейцы не обращают на бегунов особого внимания. Это только первый круг. Впереди еще пять кругов. Индейцы расходятся по домам готовить пищу к ночному торжеству.

Когда солнце скрылось, к бегунам, присоединились факельщики-индейцы. Без них не увидишь на дороге дубовый шарик. А бегун все время должен находить его и подбрасывать впереди себя пальцами босой ноги.

Никто не подсчитывает время. Оно уже давно шагнуло за полночь. Бегуны сделали пять кругов, они пробежали почти сто километров. Они устремились на последний круг.

Теперь вслед за бегунами отправились новые болельщики. Среди них женщины. Они не отстают от мужчин.

Все больше народу собирается на лужайке возле закладной доски. Какой шарик первым будет доставлен сюда бегунами?

Индейцы волнуются: кто же будет первым? И когда бегуны в сопровождении факельщиков появляются на склоне горы, все кричат: «Гуэрига! Гуэрига!»[* Быстрее!]

Бегуны пробежали 116 километров, но индейцы знают, что у них еще есть силы.

— Гуэрига! — кричат индейцы.

Бегуны ускоряют шаг...

Мало кто из иностранцев добирается до индейцев масатеков. Они живут на юге Мексики, в джунглях Оахаки. Асфальтированной дороги туда нет, где-то нужно оставить машину и по узким тропинкам джунглей пробираться на лошади или пешком.

Но однажды меня вместе с мексиканским журналистом пригласили в те края. На реке Тонто было закончено строительство плотины.

Наша машина остановилась у небольшого домика неподалеку от плотины. Встретил нас заместитель директора координационного центра антрополог Рауль Родригес.

Наверное, он был рад нашему приезду. Он проводил нас в свой кабинет и посадил на длинную скамейку, которая стояла у стены. Каждому предложил бутылочку холодной кока-колы.

— Прежде я хочу рассказать о плотине, — с улыбкой начал Родригес и достал из стола какие- то бумаги. — Это огромное сооружение, которое даст нам возможность создать искусственное водохранилище протяженностью в пятьдесят четыре километра и шириной в четырнадцать километров. Здесь будет построена электростанция, которая даст стране ток.

Родригес перелистнул страничку, и радостная улыбка погасла на его лице. Он посмотрел на нас и снова взглянул на бумагу, лежавшую перед ним.