Жюль Верн - Необыкновенные приключения экспедиции Барсака

Осажденным пришлось укрыться в одной из самых отдаленных комнат первого этажа, а Веселые ребята начали долбить дыру для второй мины.

Почти в то же время шум обвала показал, что потолок второго этажа пробит. Несколько минут спустя осажденные услышали шаги во втором этаже, и удары загремели прямо над их головами.

Положение начинало становиться отчаянным. Снаружи три или четыре сотни Веселых ребят, которые ворвутся через полчаса. Наверху два десятка свирепых бандитов, которые уже теперь могут стрелять в первый этаж через потолок. Несчастные не могли больше бороться с судьбой. Жанна и Льюис Бакстон, Амедей Флоранс и Барсак напрасно пытались их утешить. Растянувшись на полу, они обреченно ждали последнего удара.

Но вдруг все переменилось. И Веселые ребята и Вильям Ферней одновременно прервали свою работу. Раздался гулкий звук, который нельзя было смешать со взрывами, происходящими по соседству. За выстрелом, по-видимому, произведенным из пушки, последовали другие, и не прошло пяти минут, как в стене, отделявшей юго-восточную часть эспланады от полей, открылась обширная брешь.

С ужасными проклятиями некоторые из Веселых ребят бросились к бреши. Очевидно, то, что они увидели за ней, не пришлось им по вкусу, потому что они отбежали обратно и стали совещаться, отчаянно жестикулируя. Затем все они в беспорядке поспешили на правый берег, а Вильям Ферней, отказавшись от мысли проникнуть в первый этаж, быстро поднялся на башню.

Веселые ребята, в необъяснимой панике торопившиеся на правый берег, еще не достигли его, как взрывы, стоившие жизни полусотне людей, сразу разрушили Дворцовый и Садовый мосты. Сообщение с правым берегом было прервано, и те из Веселых ребят, которые еще не достигли моста в момент взрыва, бросились вплавь.

В одно мгновение эспланада опустела, и, если не считать взрывов, гремевших через правильные промежутки времени, глубокая тишина внезапно сменила смятение и шум.

Осажденные в удивлении не знали, что им делать, как вдруг обрушился угол дворца. Марсель Камаре доканчивал свою разрушительную работу. Надо было спасаться.

Они выбежали на эспланаду и, желая узнать причину паники, охватившей Веселых ребят, бросились, в свою очередь, к бреши. Они ее еще не достигли, как ясный звук трубы раздался снаружи, из-за части стены, которая не была разрушена.

Не веря в освобождение, которое им несла эта труба, они остановились в нерешительности, как и их товарищи, укрывшиеся на набережной и спешившие сюда же.

И вот капитан Марсеней — это был он, как, безусловно, отгадал читатель, а пушечные выстрелы и звуки трубы возвещали его прибытие, — увидел несчастных, собравшихся на эспланаде, бледных, истощенных, бессильных, дрожащих от голода и слабости.

Они же, увидев стрелков, показавшихся в бреши, хотели побежать навстречу, но так велики были слабость и волнение этих бедных людей, что они могли только протягивать руки к своим спасителям, а некоторые без чувств свалились на землю.

Плачевное зрелище представилось капитану Марсенею, когда он во главе своих людей вступил на эспланаду. За рекой огромное пространство в развалинах, откуда вырывались клубы дыма; справа и слева эспланады два величественных сооружения, частью разрушенных, но увенчанных еще нетронутыми высокими башнями. Перед ним обширная площадь, усыпанная сотнями тел. Среди площади небольшая группа живых, откуда раздавались жалобы и стоны. К ним и направился капитан Марсеней. Выпадет ли ему счастье найти ту, кого он искал, кого хотел спасти прежде всех?

Скоро он испытал радость, не имевшую границ. Заметив капитана Марсенея, Жанна Бакстон поднялась и подбежала к нему. В этом несчастном создании, с мертвенно бледным лицом, с ввалившимися щеками, с лихорадочно блестевшими глазами, капитан едва узнал ту, которую оставил меньше трех месяцев назад в расцвете сил и здоровья. Он бросился к ней как раз вовремя, чтобы подхватить ее, лишившуюся чувств, в свои объятия.

Пока он старался ей помочь, раздались два ужасающих взрыва, потрясшие почву эспланады. Завод и дворец разрушились одновременно. Среди развалин одиноко стояли две башни — высокие, крепкие, нетронутые. На вершине дворцовой башни видны были Вильям Ферней, его восемь советников, девять слуг и пять человек из Черной стражи, всего двадцать три человека; наклонившись над парапетом, они звали на помощь.