Максимилиан Кравков - Зашифрованный план (Повести, рассказы)

«Смоем шурф этот, — думал Бурьянов, — и наша взяла! Не страшна тогда и авария, все равно дотянем!»

Несмотря на дневную усталость, опять натягивал размокшие сапоги, застегивал коробом торчащий брезент и выходил из барака. Голубою луною сиял фонарь. Людей не видно. Тень и камни закрывают их. И только серебряные дуги воды били из черных мониторов.

Хлюпая в лужах, Бурьянов пошел по участку борьбы. Сейчас работали три машины. Они уже выкопали в долине обширный котлован, и каждая исполняла свое задание.

Главный монитор пятидюймовой струей рушил переднюю стенку котлована, расширял его, двигал к богатому месту. Темными глыбами валилась четырехметровая мощность стены, рассыпалась глиной, галькой и валунами. Пенный поток волочил это месиво вниз, к воротам шлюза. По дороге его подхватывал второй монитор. Водяною метлой подгонял поближе. А по самому шлюзу хлестала третья струя, катила разрушенный материал по длинному корыту вашгерда. Дно его устлано чугунными грохотами — часто продырявленными плитами. Песок, глина и камни скользят по поверхности и выкидываются водой в отвал. А тяжелое золото проваливается в отверстия и накапливается на дне нехитрого устройства.

Каждую десятидневку на несколько часов гидравлику останавливали для ремонта монитора. Тогда снимали грохота и наступал торжественный и решающий момент — съемка. И плоды декадной работы появлялись в виде кучки ржаво блестящего, рыжего золота.

— Эй, Бурьянов, — окликнули с главного монитора. — Иди-ка сюда!

Мониторщика, застегнутого в плащ, обдавала водяная пыль. Дрожала машина, дрожало тяжелое бревно, правило, которым он поворачивал послушный ствол.

Хрипло давился каскадами воды монитор. Гул, треск, шипение, а рядом — ночное молчание тайги.

Ткнул рукой в сторону разбиваемой стенки.

— Неладно там что-то, Бурьянов. Полчаса этот угол глажу, и толку на грош! Не скала ли вышла?

— Откуда скала? — испугался десятник. — В долине — и вдруг скала!

Но, действительно, было какое-то препятствие. Струя воды, вместо того, чтобы пронизывать породу, расшибалась ослепительной серебряной звездой о невидимую твердыню.

— Черт его разберет, — удивился Бурьянов, — сейчас не рассмотришь. А ты сторонами подрой. Угол и сядет…

— Попробую, — неуверенно согласился мониторщик.

От третьих бессонных суток в голове у Бурьянова шум. Словно и там неумолчно хлестали мониторы. Он повернул и побрел в барак поспать. Думал, что утром будет самое интересное — перемывка драгоценного шурфа. Но немного беспокоила появившаяся преграда. Как был в плаще и сырых сапогах, ткнулся на нары и сразу заснул.

Утром рано вскочил Ефим Иванович. Печка за ночь остыла, в бараке был холод. Потянулся большим, крепким телом. Даже хрустнули суставы. И сел, увертывая непросохшие портянки. Рядом лежал навзничь и храпел десятник. Черной окладистой бородой обрамлено усталое лицо. Никогда Ефим Иванович не видал его таким. Покачал головой.

— Эх, человек, человек… И зачем он себя так мытарит!

У двери оглянулся. В бараке не было никого. Ефим Иванович снял с себя плащ, укрыл им спящего товарища и осторожно вышел.

Таежное утро, туманное, пахнущее смолой, освежило его, и сразу исчезла усталость от минувшей бессонной ночи. Захотелось улыбаться. Поеживаясь, в одной телогрейке, начал было взбираться к канаве наверх, но заметил кучку людей, махавших руками у главного монитора. Должно быть, спорили. Это было совсем необычно.

Ефим Иванович подошел к машине. К его изумлению, недалеко от машины, среди черных и желтых навалов земли, голубой скалой возвышался бугор из льда.

Это был обширный купол, словно опухоль, поднявшийся среди долины. Вершина его заросла кустарником и чахлыми покосившимися березками. А стена котлована уткнулась в обнаженную монитором ледяную броню.

Тщетно били столбы воды в мерзлоту. Лед крошился, обваливался, но нормальной работы, при которой смываются кубометры песков, не было и в помине. Гидравлика словно запнулась…

Артельщики были озадачены. Прибежал поднятый со сна Бурьянов.

И чем более ясным делалось положение, тем более хмурыми становились люди. Понимали, что быстро мониторы не справятся с препятствием.

— А вода-то падает с каждым часом, — тревожился мониторщик. — Уже главный напор прошел!

— Откуда она, эта шишка чертова, выросла? — сокрушались люди.

Старик Филатыч пожевал губами.

— Наледь. Лет десять назад такую по Джинде помню. От шибко больших морозов.