Билл Брайсон - Прогулка по лесам

Я начал рассматривать карту. Мы были практически без воды, но находились примерно в двух километрах от пруда Клауд, где могли бы пополнить свои запасы. Мы разделили последние капли, и я сказал Кацу, что пойду вперед к пруду, нафильтрую воды и оставлю для него бутылки.

За двадцать минут легкой ходьбы по травянистому склону я добрался до пруда. Пруд находился ниже, и к нему вела крутая дорожка, уводившая на четверть мили от Аппалачской тропы. Я оставил рюкзак у большого камня у дороги и начал спускаться вниз к берегу пруда с нашими бутылками и фильтром.

Мне понадобилось примерно двадцать минут, чтобы спуститься, наполнить три бутылки и подняться обратно, так что когда я вернулся на тропу, прошло уже минут сорок с тех пор, как мы с Кацем расстались. Даже если бы он задержался на вершине и шел бы в самом неспешном темпе, это не заняло бы у него столько времени. К тому же идти было легко, и я знал, что он мучится жаждой, так что мне показалось странным, что его нет на месте. Я подождал еще минут пятнадцать, затем двадцать, затем двадцать пять. И наконец я оставил свои вещи и отправился на его поиски. Я не видел его уже больше часа. И когда поднялся на вершину, то увидел, что его там нет. Я встал в недоумении на той же точке, где мы распрощались. Его рюкзака не было на месте. Он совершенно точно двинулся дальше, но если его не было на горе Баррен и около пруда Клауд, то где же мне было искать его? Единственным возможным объяснением было то, что он, возможно, пошел назад, что сразу отпадало: Кац никогда не оставил бы меня без предупреждения. Может быть, он упал с обрыва? Но это было просто абсурдно: склоны не были настолько опасными, хотя этого никогда нельзя знать наверняка. Джон Коннолли рассказал нам за несколько недель до этого о своем друге, который потерял сознание на жаре и сошел с безопасной протоптанной дороги. Он несколько часов пролежал незамеченным, пока не испекся на солнце заживо. Я тщательно прочесал весь путь до пруда в поисках следов, иногда поглядывая за край склона в страхе, что увижу тело Каца, валяющимся на камнях. Я несколько раз звал его, но ответом мне было только эхо.

Когда я достиг поворота, прошло почти два часа с нашей последней встречи. Ситуация становилась все более тревожной и необъяснимой. Последнее возможное объяснение состояло в том, что пока я был у пруда, он случайно прошел дальше поворота, но это казалось мне совсем невероятным. У тропы стоял заметный знак, на котором было написано: «Пруд Клауд», и мой рюкзак валялся у самой дороги. Даже если бы Кац каким-то образом не увидел бы всего этого, он знал, что пруд находится всего в паре километров от горы. Если вы прошли по Аппалачской тропе столько же, сколько и мы, у вас бы выработалось отменное пространственное чутье. Он не мог уйти далеко, не осознав свою ошибку и не вернувшись назад. Это было бы просто глупо.

Я точно знал лишь одно: Кац сейчас один блуждает где-то в лесу, без воды, без карты, без какого-либо понятия, что ждет его впереди и что стало со мной. Если в мире и существует человек, который, потерявшись, попытается сойти с главной тропы, чтобы срезать путь, так это Кац. Я начал сильно волноваться. Оставив на рюкзаке записку, я отправился дальше по дороге. Через полмили тропа начала круто, почти вертикально спускаться вниз на 600 футов, ведя к низкой безымянной долине. Здесь он точно должен был осознать, что свернул не туда. Я говорил ему, что пруд Клауд находится на возвышенности.

Выкрикивая его имя, я начал осторожно спускаться по тропинке по откосу, страшась того, что, возможно, ждало меня внизу, ведь погрузившись в свои мысли, здесь так легко было сорваться вниз, особенно с огромным и вечно мешающим рюкзаком. Но и здесь я не обнаружил от Каца ни следа. Я проследовал по тропе еще пять километров через долину и вверх до вершины горы Форф. Отсюда у меня был хороший обзор во всех направлениях. Лес выглядел огромным как никогда раньше. Я долго и громко звал его, но так и не услышал отклика.

К этому моменту день начал подходить к концу. Я понимал, что Кац уже провел без воды почти четыре часа. Я понятия не имел, как долго может протянуть обезвоженный человек на таком солнцепеке, но по опыту догадывался, что плохо становится уже через полчаса. С ужасом я понял, что он мог увидеть другой пруд: в долине в 600 м ниже их находилось еще полдюжины. В замешательстве он, скорее всего, направился к одному из них, не зная, какой путь ему предстоит. Даже если он и не был сбит с толку, то вперед его могла толкать все усиливающаяся жажда. Эти пруды выглядели невероятно прохладными и освежающими. Ближайший из них находился лишь в четырех километрах отсюда, но к нему не была протоптана тропа, к нему вел только опасный лесной склон. Идя по лесу и потеряв ориентир, можно было легко промахнуться мимо пруда на целую милю. Более того, можно было подойти к нему на 50 м и не знать об этом, как мы сами убедились в этом на примере озера Плезант несколько дней назад. А заблудившись в этом нескончаемом лесу, вы точно погибнете. Вот так запросто. И никто не сможет помочь вам. Ни один вертолет не заметит человека через плотный покров деревьев. Ни одна спасательная команда не сможет отыскать несчастного. Ни одна из них, как я подозревал, даже не будет пытаться сделать это. Да еще в лесу полно медведей, которые ни разу в жизни не видели человека. Все эти ужасные сценарии разрывали мою голову.