Александр Рогов: В глубинах пяти морей

Несколько дней ушло на проверку снаряжения, переговоры с учеными. Ведь места, где предстояло работать, определяли они, но и наши интересы, а главное — безопасность, не были забыты. Облюбовали прибрежные воды, где рассчитывали встретить изобилие водорослей, моллюсков и других обитателей моря. Для погружений с катера решили изготовить трап, а пока — освоиться с морем и провести разведку с берега.

Наши опасения насчет погоды оказались напрасными. Весь месяц море было спокойным, всего два раза шел дождь и ветер усиливался до штормового.

Наиболее отважные из нашей группы сразу же после приезда стали нырять в студеную воду без гидрокостюмов и аквалангов. Однако, проплыв 10-15 метров, они выскакивали на берег с посиневшими от холода губами.

Снег, лед и холодная вода — не помеха для погружения в Белое море с аквалангом. Залог успеха — специальное снаряжение и энтузиазм спортсмена

Но вот и мое первое погружение... Неловко цепляясь ластами за камни и водоросли, вхожу в прозрачную воду. Волны приняли меня и сомкнулись над головой. Нырнув в глубину, я чувствую, что тело стало неуправляемым; воздух, оставшийся в гидрокостюме, выталкивает меня на поверхность. Все ощущения обострены, сознание ясно как никогда. Соображаю: «Перестарался, надел два комплекта теплого белья, между ними воздушная прослойка». Постепенно выпускаю воздух через шлем, оттянув его край, плотно прилегающий к лицу. Теплое бельё намокло, и я стал замерзать.

Барахтаясь у отвесной скалы, замечаю на ней причудливые узоры из белых и красных прожилок. Спускаюсь вниз, к первому уступу. Здесь холодно и как-то неуютно. Морские заросли напоминают сваленные за ненадобностью в кучу ржавые листы кровельного железа. Поднял один такой «лист» — мутное облачко сорвалось с поверхности, обнажив грудку черных раковин и морских звезд. Беру в руку заиленную бурую коряжку, она вдруг оживает и превращается в... неуклюжего морского бычка, который тотчас пускается наутек.

Знаю, что мое первое погружение находится под строгим контролем. От пояса на поверхность тянется капроновый фал. Мои товарищи бдительно следят за тем, чтобы все было в порядке. Я же все время непроизвольно цепляюсь за фал ластами, а в ответ мне отвечают подергиваниями. Кроме того, — меня все время беспокоит акваланг, который сваливается со спины на макушку, стоит только перевернуться вверх ногами.

Наконец всплываю. Но, расставаясь с подводным миром, прихватываю непослушными замерзшими руками морской «лопух». Береговой откос уходит вверх. Продвигаюсь вдоль него, попадаю как бы на другой этаж моря: из темно-зеленого ледяного сумрака выплываю в мир яркой синевы. Здесь холод уже не сводит судорогой пальцы рук. Еще выше — и вот уже видны брызги солнца на верхушках волн.

Пока всплываю, вижу, как уходят вниз ярко-зеленые, бурые и красные кустики водорослей, оранжевые и фиолетовые звезды, витые раковины моллюсков и другие, пока еще мало знакомые мне обитатели подводной части утеса. Хочется повнимательнее рассмотреть их, но фал неумолимо тянет вверх!

Живописен пейзаж вблизи биостанции Зоологического института АН СССР

Довольно бесцеремонно меня вытащили на поверхность моря, а потом и на берег. Непослушными руками снимаю аппарат и грузовой пояс, который я вынужден был под водой поддерживать руками, чтобы не потерять. Начинаю отогреваться, усиленно дышу. У всех на лицах написано: ну как там? Все-таки первое погружение! Сотрудники станции, помогая снимать гидрокостюм, буквально засыпают вопросами. Среди любопытных и Феттах Бакирович Мухамедияров — опытный специалист-гидробиолог. Он сопровождал нас во всех последующих вылазках, помогая осваиваться в подводном мире и подсказывая, как распознавать морских обитателей. Один из первых работников биостанции, он стал горячим сторонником сотрудничества ученых с аквалангистами.

Но все это я оценил потом, а пока, освободившись от костюма, рассказываю об увиденном. Феттах Бакирович сказал, и что «лопух», добытый со дня моря, — ламинария, морская капуста. Влажно блестевшая на солнце водоросль здесь, на берегу, не очень походила на ее изображение в определителе. Почему же не узнал я морскую капусту в морской глубине? Потом уже я сообразил, что ведь художники никогда не видели ламинарию на дне моря.