Александр Балыбердин - На глубине. Стихи

Если ехать – не на месте.
Если помнить, то о том,
что быть битым и безвестным
лучше, чем прослыть скотом.

Если плавать, в океане.
Если бегать, не трусцой,
Если пусто, то в кармане,
но никак не за душой.

Если травы, то по пояс.
Если чашка, то своя.
Если строить, то на совесть.
Если жить – не для себя.

2012

Есть несколько имён у февраля
и в каждом я твой тихий голос слышу.
Вздыхая, снег скрипит на старой крыше,
как будто шепчет: «Я люблю тебя».

«Люблю тебя», – поёт в окне капель
сквозь форточки распахнутую душу,
и я готов её часами слушать,
закутавшись в остывшую постель.

Любуясь, как неспешно тень трубы
сползает по дровам, лежащим кучей,
пока не промелькнет последний лучик
с поклоном от зевающей зимы.

Остынет день. Ночь заметёт поля
задумчивым, пушистым, чистым снегом.
Но, слушая, как печка спорит с небом,
я буду слышать: «Я люблю тебя».

2012

Душу лечу Никульчиным,
необъяснимо белым.
Вятки реки излучиной.
Северным, низким небом.

Далями бесконечными.
Лесом в снегу по пояс.
Встречами быстротечными,
как самый скорый поезд.

К церкви бегущей тропкою
на ручеёк похожей,
колоколами, что поют
прожитое итожа.

Путь проложив сугробами,
греюсь горячим чаем.
Грежу лесными тропами
и по тебе скучаю.

Небо вздохнёт порошею,
дали благословляя.
Где ты, моя хорошая?
Где ты, моя родная?

Ты приезжай в Никульчино
вместе сугробы мерить.
Ради такого случая
я не закрою двери.

2013

Зима не отступает,
стучит в мое окно
уставшими стихами,
что с ветром заодно.

Устанешь, коль полгода
без устали метет,
и каждый день природа
встречает Новый год.

Когда во всю в апреле,
ночь не смыкая глаз,
февральские метели
поют на пятый глас.

То ангел поздней Пасхи
летит, роняя снег
на город в белой маске,
постом смиривший бег.

И ты решись признаться,
что нам в обход Страстной
никак не повстречаться
с красавицей весной.

2013

Маками вышита юбка.
Мамочка, мама моя!
Где ты отныне, голубка?
В чьи улетела края?

Стоя у свежей могилы
в едком кадильном дыму,
что для тебя я, унылый,
сделать отныне смогу?

Плачет душа, как калека,
стонет и гложет себя.
Мне бы чуть раньше приехать,
милая мама моя.

Мне бы как в детстве руками
мамочки шею обвить.
Но ничего не исправить,
и ничего не забыть.

И потому до последних
Богом отмеренных дней
будут укором алеть мне
маки на юбке твоей.

2012

Как быстро постарел отец!
Еще вчера большой и сильный,
уверенный в себе, красивый,
сегодня подбирает шаг
походкой робкой малыша.

Стесняясь немощи своей,
как генерал при первой встрече
стесняется былых увечий
и ран, полученных в боях
за отчий дом и за тебя.

И я прошу лишь об одном —
Господь, храни его во веки!
И в нашем сумасшедшем беге
и там, за финишной чертой,
где ожидает мир иной.

2012

Всё больше знакомых на небе.
Всё меньше друзей на земле.
Всё старше домашняя мебель.
Моложе спортсмены в стране.

Всё чаще в гостях терапевты.
Всё реже сокурсников строй.
Всё хуже здоровье и нервы.
Всё краше закат за рекой.

Всё выше в подъезде ступени.
Всё ниже порока порог.
Всё громче заздравное пенье.
Всё тише в нём слышен пророк.

Всё шире и ярче проспекты.
Всё тоньше спасения нить.
Всё меньше быть хочется первым,
И лишь одного – просто быть.

2012

Здравствуй, серьезное время!
Время молитв и поста.
Вспомни, Адамово племя,
как ты распяло Христа.