Гульжиан Садыкова - Поверь в свою звезду!

Все это тетушка рассказывала на ходу, во время расставания на вокзале, пытаясь хоть как-то и с кем-то поделиться своим горем. Мне было искренне жаль несчастную постаревшую Зою, просто неудачливого по жизни человека. В своих редких письмах она изливала душу, но очень боялась последствий. Поэтому, отвечая на ее письма, я всегда писала, словно ничего не зная о проделках ее сына, подбадривая их теплыми пожеланиями. Расставаясь на томском вокзале, Зоя долго махала мне рукой из тамбура вагона и очень сильно плакала. Я в тот год, и сама-то еще находящаяся в затруднительном положении, без угла, приютив при этом еще и приехавшего с нами из Серебрянска племянника Женьку, все же хоть как-то пыталась помочь своей родненькой Зое. Делая вид, что у меня все в норме и достатке, на последние деньги покупала ей в дорогу кое-что из продуктов. Наша переписка не заканчивалась никогда.

…А в 1997 году, в первый год нашего пребывания в Томске, мне пришло письмо от Зои, где она сообщала о негативных и непорядочных упреках и высказываниях в мой адрес, моей сестры. Не понимая, кто из нас двоих прав, кто виноват, но, все же веря больше мне, Зоя, осуждая Шолпан, за долгие годы впервые написавшей тетке, с целью очернить в ее глазах мою персону, переслала это письмо мне. Было больно читать. Сестра, обвиняя меня, сообщала, что я уехала в Россию, обобрав свою мать до нитки, прихватив с собой все, вплоть до постельного белья…

Простив ей все, в будущем 2005 году, мы с сыном подарим той самой моей сестре, квартиру нашей мамы, доставшуюся Руслану по завещанию. Вот так просто, удивляя и приводя в негодование и недоумение своих знакомых и друзей, особенно Людмилу Дацько, в будущем подругу, которая при каждом удобном случае вспоминала, укоряя меня за необдуманный поступок, мол, как ты можешь, после стольких обид, еще и квартиры дарить?! В ответ я всегда отвечала: «Люда, ты же сама учила – умей прощать». Я, конечно, тоже особого склада характера. А простила сестре потому, что увидела в ее глазах пережитую боль и осознание. Хочется верить, что второй раз она не предаст! Прощать, конечно, можно и нужно, но не каждого. Тем принципом я живу и мыслю…

…Еще в классе пятом, вернувшись, домой со школы, я застала дома отца, раньше времени вернувшегося с работы, распивающего что-то на пару с незнакомым мне мужиком. Их выпивка заканчивалась, но расходиться и прекращать мероприятие они не собирались. Поэтому, отец, совершенно не подумав, послал меня без всяких обсуждений и согласия, за очередной бутылкой. Взяв деньги, я побежала в указанный магазин, объясняя продавцу, что меня попросил отец. Но там меня очень пристыдили и унизили, ничего не оставалось, как идти в другой магазин. Совсем не понимая и естественно не смысля в разборе спиртного, я купила первое предложенное продавцом, не дорогое вино. Вернулась домой позже положенного времени. Заждавшийся и обозленный отец, да еще вдобавок увидевший в моих руках совсем не то, чего хотел, чуть не зашиб меня на месте. Оказалось, моя ошибка испортила им вечер. Самой мне было жутко обидно, чуть ли не забившись в угол дальней комнаты, я тихонько утирала слезу.

В летние каникулы я очень радовалась приезду в гости к родственникам, живущим через дорогу, их внуков. Любила играть с Айман и ее братом Аскаром, а так же их сестренкой, тогда еще совсем малышкой, Шолпан. Они росли детьми обеспеченными. Отличные дефицитные вещи, а иногда и импортные, навевали на меня грусть – тоску и некую зависть.

Иногда из далекого аула приезжал брат Айдын, младше меня года на три. Мы всегда дружно и забавно общались, с трудом изъясняя свои мысли. Я говорившая только по-русски, пыталась, на ломанном казахском языке, хоть как-то объясняться с ним. А он всегда потешно, вполне толково, но все-таки понимая меня, передразнивал все мои старания, каждое неправильно произнесенное мною слово. И, тем не менее, мы дружно играли, ходили вместе по магазинам, просто гуляли по нашему городу.

Еще я очень любила наших дворовых собак, Аргона и Дига, самых верных и преданных псов. Диг был серьезный, черного окраса, с белыми отметинами на груди, не велик, но грозен, очень походил на лайку. Аргон, в противоположность ему, был белым, толстым, пушистым, глупым, красивым, игручим, но очень ответственным песиком. Они добросовестно выполняли свой долг, отстаивая защиту двора. Даже мои редкие подруги не могли пройти в дом без моего присутствия рядом.

В одну из смен моей подработки на почте после девятого класса, я как-то позвала с собой в сопровождение наших собачек. Радость, так и светилась в их глазах, они очень любили прогуляться с хозяевами, но не всегда и не каждый звал их с собой. На прогулке дружки вели себя крайне прилично, ни на кого из прохожих не лая и не кидаясь, просто приплясывая задом, забегая немного вперед, играя друг с другом, вопросительно посматривая на мою реакцию, бежали рядом, довольные, охраняя мой покой. Вечерами было страшновато шестнадцатилетней школьнице бродить в незнакомых местах по доставке телеграмм. А с моими неразлучными и верными собачками, было всегда спокойней.