Михаил Юровский - Тропами Пилигрима. Пешком по Индии, от Ганга до Дели…

После этого мокрого вечера я двинулся в Мумбаи (бывший Бомбей) – легендарный мистический мегаполис, где разворачивалось яркое действие романа «Шантарам». И провел на ногах несколько суток, безуспешно пытаясь обойти пешком этот самый Мумбай. Особенно запомнилось купание в Индийском океане – он оказался абсолютно черным, как выяснилось, очистных сооружений здесь не существует, и всё дерьмо мегаполиса попадает в прибрежные воды! Там я нашел статуэтку Афродиты с оторванной головой.

Сари и просто хорошая женщина там

Дальше было Гоа – это типа нашей Анапы, с таким пеклом в марте, что всё пышет зноем, на пляже можно сидеть только под козырьком в шезлонге. А нормальной еды никакой нет. Я бомжевал везде: на улице, на берегу, у ворот посольства, на лавке, на вокзале, в аэропорту, в канаве с адскими индийскими жуками-комарами… Это длилось вплоть до отлета через месяц, который я не чаял как дождаться. Радости моей тогда не было предела – трущобы меня отпустили, хотя в них самих, в их гуще среди индусов еще не побывал. Днём бродил в разные стороны, не особо заботясь о посещении достопримечательностей, куда устремлены все туристы. Хотелось насладиться самой атмосферой улиц Бомбея, Васко-Да-Гама, и городочка по имени Гоа.

После Гоа, где меня смутили сильные волны и адское пекло, я, недолго думая, переночевал прямо на берегу среди скорпионьих норок, было сыро, но ничего, нормально. Двинул ведь не куда-то, а в город Болливуда – Мумбаи! Говорят, чтобы сняться в индийском кино, особых талантов не надо. Решил проверить. Но ехал я туда не за кино – просто всё Гоа показалось слишком уж русским. Как иллюстрация – кариб, пристающий на пляже с криком «Пивка! Пивка!» и не дающий шанса посидеть в тени зонтов, от которых, правда, проку было мало. Ну вот, ломанулся я, не зная брода, по железной дороге в славный Мумбай.

Описывать индийские поезда можно долго. Скажу просто – ничего страшного. Шок лишь первые двое суток, а потом ты просто в трансе от того, как на полку по три-пять-семь человек влезает… Но самое удивительное – все держатся с запредельным достоинством и притом не хамят мимоходом.

Первый индус был приличный и улыбался

Поезд. Люди. Мусор. Нищие. Калеки. Бабки на полу. Мужчины с мрачным пустым взором. Дети. Если ад где-то и есть – он живет в чьем-то воображении. В безнадежности и обреченности. Нет ничего удивительного, что массы угнетенных духом людей сбиваются в кучу и так живут…

Все они живут и движутся. Уступают друг другу места. Не скандалят. Понимают и сочувствуют друг другу. Представьте московское метро в час пик, только в нём вам ехать не час, а сутки и больше. Люди в индийских поездах едут и на второй, и на третьей полке. На окнах решётки, на потолке вентиляторы, гоняющие адский спертый воздух – больше взвивая пыль, чем что-то охлаждая. При температуре 45 градусов как что-то охладится? Тяжелее всего не телесный дискомфорт и духота, а атмосфера безнадежной обреченности, как в столыпинском вагоне.

Они идут и идут, как мертвецы: мнимые уборщики – попрошайки со взглядом голодных собак, старухи-пофигистки, труженики в застиранных рубахах. Все едут туда-сюда, бесконечно перемещаются. Матроны с тремя детьми. Лысые бизнесмены со взглядом, в котором приговор. Странные туристы вроде нас – окунувшиеся в грязный бульон этого котла ради экзотики. Кто-то ловит твой взгляд – приехавшего на тот свет и он даже готов поделиться с тобой своим перекусом, тут так принято. Как бы бедно ни жили люди, они всегда проявляют благородство.

Сидишь так, забившись в угол, глядишь на раскаленные пустыри за окном и просто умираешь. Нет уже ни твоего места в мире, ни твоих нелепых ролей, аппетиты и те утихли – просто уже «приехал». Добираться еще неизвестно сколько и как долго… Эти бесконечные разносчики всякой снеди – чай масала, булочки, чикен бриани (по цене ресторана два-три куска курочки и много пресного риса). Но всё пронизано запахом отчаянья. Нет никакого смысла – съел ты что-то или нет. Всё уже неважно.

Очень нужна вода, но она так быстро греется, что, если сразу не выпил охлажденную, то она пьется с трудом.