Николай Балаев - Ураган «Homo Sapiens»

Не-е-ет, не ошибка. Жизнь действительно накрутила, да в другую сторону. Двоедушие. Вранье, предательство — не стесняясь, свалил все на рабочих — что угодно, но не ошибка.

— Рабочие показали, что вездеход чужой, людей с него не знают, — сказал Михаил. — И расписались в акте. Значит, «отцов-командиров» выгораживали, да? Кто же врет?

— А вы что, сами не можете сориентироваться? — спросил Редько. — Член партии, конечно?

— Коммунист, — подтвердил Михаил.

— Так должны к каждому вопросу подходить политически грамотно. Я не рабочий, я осуществляю функции Советской власти на вверенной мне части государственной территории. Помните об этом.

— Я о многом помню, — сухо сказал Михаил. — И, в первую очередь, о законе, его равенстве для всех…

— Но мы с вами члены партии, — перебил Редько. — А воспита…

— А партия — не мафия, она не выгораживает провинившихся, — Михаил повернулся и пошел к людям, потому что говорить с Редько больше было не о чем…

Ребята со «Светлого» заводили трос, таскали из-под скал камни, сооружая выезд из ледовой ловушки. Сели ичуньцы основательно: надо льдом возвышалась только верхняя часть кабины и кузова. Перед носом машины снизу торчала голова Рультына.

— Идите сюда! — позвал он.

Михаил достал фонарик, спрыгнул на крыло, нагнулся и залез под ледовый купол. Машина провалилась в пустое русло. Поступление воды в короткие чукотские реки сильно сокращается осенью и падает до марта, когда солнечная радиация практически без потерь тепла пронизывает лед и начинает греть воду и топить льды, таким образом, с внутренней стороны. Поэтому часто с осени между садящимся уровнем воды и льдом образуются пустоты. При некоторых условиях они достигают огромных размеров. Как тут. Поток Теплой до замерзания дыбился в теснинах и, схваченный морозом, образовал ледяную арку между берегами. Конструкция арки не позволила ей опуститься вместе с уровнем воды. Лед на арке наиболее тонок по стрежню, потому что не успевает наморозиться при быстром оседании уровня воды. На центр арки и попал вездеход ичуньцев.

— Сюда, — снова позвал Рультын.

Михаил услышал глухое журчание. Он прошел метров десять и очутился на берегу ручья, прикрытого ледяной коркой, шириной метра в полтора-два. Все, что осталось от буйной летом реки. Но ручей этот имел сейчас огромное значение не только для фауны Теплой, но и для многих соседних рек, где не было зимовальных ям. Вся окрестная рыба сейчас тут, в ямах Теплой. И ручей, протекая между ними, насыщал воду кислородом. Условия для выживания рыбы предельно жесткие, поэтому она находится почти в состоянии анабиоза… Нет, товарищ Редько, вы лично штрафом, как за обычное браконьерство, не отделаетесь.

— Там зверь, — сказал Рультын негромко и показал в, низовья ручья. — Чужой, я его не знаю. Наш старый пастух Окот видел такого летом на озере Вальхырыппин. Он живет в воде, похож на горностая, только большой и темный.

«Выдра? — подумал Михаил. — Нет, ее ареал гораздо южнее».

— Пойдем посмотрим.

Лед на ручье был тонок, местами совсем отсутствовал, и по черной воде ползали серые клубы пара. Пастухи рассказывали, что выше по течению, в горах, находили под такими ледовыми сводами горячие ключи. Потому и назвали речку Теплой.

Впереди косо чиркнули красные искры. Действительно зверь. Михаил приглушил свет фонаря рукавом, оставил только лучик под ноги, прошел еще с десяток шагов и резко убрал руку. В пучке света метнулось бурое гибкое тело и почти бесшумно исчезло в небольшой полынье. Что за зверь, лихорадочно запрыгала мысль. Американская норка? В середине века ее акклиматизировали по Сибири и Дальнему Востоку. В Магаданской области выпущена на Колыме… Или выдра? Та живет в бассейне реки Анадырь, но уже была замечена и на северных склонах Анадырского хребта. А некоторые крупные притоки Анадыря, Колымы, сам Пегтымель начинаются недалека друг от друга. Зверькам нетрудно перейти из водоема в водоем…

Так кто пришел — выдра или норка? И ведь как полно мелкой рыбы, зимой тут — в относительном тепле, полной безопасности и тоже рядом с рыбой. Теперь Теплую беречь и беречь!

— Пришел в тундру новый житель, — сказал он. — Давай вернемся, не будем тревожить.

— Хорошо! — обрадовался Рультын. — Еще один сосед у наших зверей будет!

— В бригаде сказать можешь, конечно… — Михаил помолчал. — А здесь, — он показал пальцем в ледовый купол, — пока не надо. Пойдет молва, и не все поймут правильно твою радость…