Ника Кошар - Инквизиторы счастья

Это было так глупо, нелепо и унизительно, что я взмолилась:

– Пожалуйста, перестаньте говорить. Вы не представляете, как это тупо!

– Я могу вас арестовать за оскорбление должностных лиц при исполнении.

– Знаю, можете. И наверное завтра я об этом пожалею, но сегодня, после ваших пыток, мне всё равно. Я слишком ненавижу вас, чтобы молчать.

– Помнишь, о чём мы договорились, ты не должна ничего рассказывать. Никому. Или хочешь провести ночь в обезьяннике, чтобы подумать об этом? – Щекастый накрыл мою руку своей.

От отвращения передернуло, я убрала руку.

– Не хочу.

– Правильно не будь дурой. – Руслан отвлёкся от дороги и посмотрел в зеркало. – И всё-таки, Саша, какие мы молодцы, что решили отвезти Веронику Аркадьевну на вокзал, чтобы она успела на последний поезд. Надеюсь, однажды она оценит наш поступок и вспомнит добрым словом. Ведь для неё всё могло закончиться совершенно иначе.

– Даже подумать страшно, – пошутил щекастый, подмигнув зеркалу.

Суки, как же я вас ненавижу. Господи, пожалуйста, пусть они умрут прямо сейчас, на моих глазах. В муках и агонии.

Бога нет.

На вокзал мы приехали за десять минут до поезда. Литовские надзиратели помогли купить билет и выдали пакет бумажных салфеток – плакать, к их огорчению, я не перестала.

– Ты, это. Не обижайся. Это наша работа, пойми. Мы хорошие люди. Спасибо, что не оказала сопротивление расследованию, – промямлил Руслан. – Извини за доставленные неудобства. Приезжай к нам ещё. Ну… Бывай.

– Если бы молчала ещё, цены бы тебе не было, – мерзко хихикнул щекастый. Надеюсь, он горит в аду. Надеюсь, они все там плавятся, и каждый день снова и снова их подвергают пыткам. Хотя это вряд ли.

«Извините за доставленные неудобства, приезжайте к нам еще». Надо же, как всё просто. Прошлым летом я часто приезжала в Вильнюс – гуляла по городу. Из Минска сюда идёт скоростной поезд – два часа и ты в Европе. Когда самолёт приземлился, я искренне считала, что уже дома, и это было заблуждением. «Мы вас тут по ошибке немножечко изнасиловали. А вообще мы хорошие», – такого я не предвидела. Впрочем, разве можно подобное предсказать.

– Уважаемые пассажиры, поезд, следующий по маршруту Калининград – Минск, прибывает на второй путь.

Как же здесь холодно, чёртова зима.

Птицы. В том августе они совсем распоясались. Синицы облюбовали грушу, воробьи устроили несанкционированную пирушку посреди тыквы и кабачков, а дрозд… Этот наклевался забродившей вишни, что переспела на самой верхушке дерева, и теперь, переминаясь на нетрезвых ногах и вихляя туловищем то вправо, то влево, с вызовом смотрел на Аркадия Викентьевича.

– Напился, – резюмировал тот.

– Аркаша, ну зачем ты так? Может, он ранен! – возмутилась Надежда Андреевна.

– Что же, я пьяного дрозда от трезвого не отличу, – парировал отец семейства и продолжил разливать август по коричневым стеклянным бутылкам, подмешивая в него запах уходящего лета и предчувствие светлого будущего. Чтобы спрятать бутылки в дальнем конце подвала и несколько месяцев спустя открыть. Аккурат перед Рождеством.

– Это последний ящик?

– Да.

– Тогда догружайте всё в машину и отправляйте её, а я пошла закрывать квартиру, чтобы отдать ключи. Тяжело – сил нет, плакать охота.

– Да ладно, чего рыдать-то. Ты же не навсегда.

– Думаешь? А я вот не уверена…

Тринадцать лет в Москве – это много или мало? Мне было 25, когда я, как и сотни других дерзнувших, приехала «покорять» этот город. Город, в который влюбилась с первого взгляда. Москва испытывала: планы рушились, перспективы терпели одно фиаско за другим. Но я не сдалась. Понадобился год, чтобы мы с городом начали понимать друг друга. За тот год я потеряла работу, а вместе с ней и друзей, «застукала» жениха в момент соития с его же матерью, пережила первую депрессию. Меня выселяли из съёмной квартиры с полицией, я пожила квартиранткой у одинокой старушки, а после всего этого нашла любимое дело и встретила прекрасных людей.

Неисповедимые пути привели в светскую журналистику – в «глянец», где я проработала больше двенадцати лет и научилась всему тому, что умею сегодня. И там же, в «глянце», эта история закольцевалась.