Кирилл Шатилов - Солнечный Альбион

Я окончательно сверился с местностью и радостно повёл жену… в противоположную от гостиницы сторону. Почему так получилось, не знаю до сих пор. Мы вырулили с Брук-стрит и пошли по Бейсуотер-роуд. Бейсуотер-роуд тянется вдоль всей северной границы Гайд-парка. Заблудиться на ней невозможно. Если, конечно, знать, что свернул с Брук-стрит. Но это я знаю теперь, а тогда мне показалось, что мы даже не дошли до станции метро «Ланкастер Гейт» – ближайшего ориентира нашей гостиницы. Шли мы, правда, подозрительно долго. Спохватился я лишь тогда, когда впереди заметил контуры Мраморной Арки, знаменовавшей собой конец парка. Пришлось останавливаться, ругаться на себя и идти обратно.

Если по прямой от выхода из вокзала Пэддингтон до гостиницы «London Elizabeth» метров 500, то мы в тот день плутали никак не меньше километров трёх. К чести жены стоит сказать, что подобные испытания она выносит стоически: мы же «гуляли»…

Ошибившись в выборе поворота в последний раз и свернув на Уэстборн-стрит, вместо того, чтобы спокойно дойти до нужной нам Ланкастерской Террасы, мы зачем-то обошли высотный, вероятно, гостиничный комплекс «Ланкастер», и я издалека увидел заветную надпись над типичным для постоялых дворов такого типа беленьким крылечком с двумя колоннами и плоским козырьком.

Поймите меня правильно, я вовсе не хочу никому делать рекламу (хотя занимался этой ерундой больше 20 лет своей трудовой деятельности). Название гостиниц здесь и дальше и привожу лишь затем, чтобы ничего не придумывать, придерживаться фактов и давать вам возможность выбирать, если вы когда-нибудь захотите проехаться по тем же городам и весям.

В подтверждение своих слов сразу скажу, что второй раз я в «London Elizabeth» не остановлюсь. При том, что это гостиница на 100% типичная для Лондона, с английской атмосферой, континентальным завтраком и даже уютным камином в районе стойки администратора (в просторечье – «reception»).

Вы подходите к стойке, вам радостно улыбаются, разглядывают ваш ваучер, находят ваше имя, просят заполнить три строчки в гостевой анкете, сообщают, что завтрак с семи до десяти (ну, или около того), дают ключ от номера на третьем этаже и уже вслед извиняются за то, что «как раз сегодня лифт по техническим причинам не работает». Протискиваясь по безумно узкой да ещё и витой лестнице с чемоданами, вы понимаете, что «третий этаж», это на самом деле здешний четвёртый, поскольку их первый – это наш второй, а наш первый – это их «земляной» (ground floor). Чтобы закрыть эту тему, замечу, что мы пробыли в гостинице две ночи и формально три дня, однако лифт так никто и не включил.

К гостиницам я крайне неприхотлив. Немногие номера остались у меня в памяти. Помню свою первую настоящую гостиницу на окраине крохотного датского городка Миддельфарт, куда я попал в качестве переводчика с датского, потому что мой приятель-датчанин был в это время занят и благородно уступил мне своего клиента, которым оказался один тогдашний рыболовецкий гигант во главе с настоящим датским мультимиллионером. Тот номер имел по площади метров сто квадратных, посреди него стояла кровать «на четверых», а вместо ванной было две ванных и два душа, где одновременно могла бы резвиться вся команда по водному полу или фигурному плаванию, причём вместе с дублирующим составом. Помню номер в том же Кейптауне, где во всю стену было стекло, а под тобой – этажей 30 и роскошный вид на Столовую гору. Помню пятизвёздочную гостиницу в Париже, в шаге от Вандомской площади и Тюильри, где в номер нужно было протискиваться бочком, а через кровать буквально переступать – такое там всё было, мягко говоря, «миниатюрное». Помню полукруглый номер в гостинице «Принц», что в японском местечке Хаконе, славящемся своими горячими источниками. Окно выходило на живописнейшее озеро Асиноко, и утром, вглядываясь в легкую дымку над водой и слушая капель дождя, хотелось поскорее умереть от щемящей радости гармонии с природой.

Лестница, по которой мы поднимались, поскрипывала здесь аж с 1850 года. Когда-то здесь хаживало семейство лорда Батлера, который в недавнем прошлом занимал крупные государственные должности, а нынче заседает в Палате Лордов. Во время второй мировой здесь квартировали польские лётчики. Лордом я никогда не был, польской крови во мне маловато, однако если бы не лифт и два чемодана, я тоже чувствовал себя, как дома.

Особенно нас позабавил ключ, точнее, здоровенная деревяшка, приделанная к нему цепочкой. Мы (да и вы, наверное) успели привыкнуть к тому, что с некоторых пор ключи представляют собой пластиковую карточку, которую сперва нужно сунуть в прорезь рядом с рукояткой, а потом вставить в такую же прорезь в стене, чтобы номер понял, что ты в него вошёл и дал тебе возможность пользоваться электричеством.