Еремей Парнов - Драконы грома

Разумеется, игра в «императора на отдыхе» доступна очень немногим. Это скорее реклама, прославляющая исконное радушие сингапурцев. Намек на то, что каждый гость может чувствовать себя здесь владетельной особой.

Только едва ли нуждается в подобной рекламе романтический Город Льва, чье дружеское гостеприимство отмечено даже в лоциях прошлого века! В радушии сингапурцев не раз могли убедиться многие тысячи моряков, в том числе и советские. Недаром все больше и больше наших судов бросают свои якоря на прославленном рейде. Не проходит и дня, чтобы на стендах советско-сингапурского пароходного агентства не значилось несколько русских названий. Это наглядное свидетельство постоянно расширяющихся торговых, научных и культурных связей между нашими странами. Бродя по городу, вы можете наткнуться на магазин, который называется «Москва» или «Находка». Есть даже большой универмаг, носящий интернациональное ныне наименование «Спутник», а в деловой части города высится строгое здание Московского народного банка. Все это осязаемые приметы сотрудничества и постоянно растущего взаимного интереса. Я не раз видел добрую улыбку наших соотечественников, когда они внезапно замечали вывеску с бойкой надписью: «Магазин индусский, говорим по-русски».

В центре города на набережной, где круглый год цветут тропические деревья, высится белый обелиск, чьи грани символизируют единение наций. Когда неожиданным штурмом со стороны Джохорского пролива японский военный десант овладел городом, на этом месте было расстреляно семьдесят первых попавшихся заложников: малайцев, индийцев, китайцев и англичан. Генерал Ямасита, командующий двадцать пятой армией, оккупировавшей перед этим Малайю, провел «акцию устрашения» даже прежде, чем был поднят военный флаг «Хиномару». Таков почерк фашизма, такова его суть.

Сингапурский пролетариат сыграл видную роль в создании Коммунистической партии Малайи, в организации национально-освободительного движения в годы японской оккупации. Мне приходилось беседовать с рабочими доков, которые принимали участие в сопротивлении, распространяли среди разноязыкого населения правду о положении на фронтах величайшей в истории войны. В горящем Сталинграде, где крепостью становился каждый разрушенный дом, в снежных просторах Подмосковья решалась тогда судьба мира, а вместе с ней и судьбы этих простых тружеников, живущих так близко от экватора, где никогда не выпадает снег.

— Независимость — это естественное право человека самому решать свою судьбу, — сказал рабочий поэт Чандр Бахадур. — Мы добыли ее сами, своими руками. И здесь, и в Малайе, и в Индии, и на островах Индонезии — повсюду такое стало возможным только благодаря вашей великой победе.

Нерушимость связи времен в преемственности людской памяти.

Печи Хатыни, памятники Лидице, Орадура, Бабьего Яра и белый обелиск в Городе Льва — как нерасторжимые звенья в цепи бессмертия. Высокого бессмертия, даруемого только вечной памятью благодарных потомков.

Я познакомился с Артуром Кларком летом 1970 года в Японии, где проходил тогда I Международный конгресс научных фантастов. Японские коллеги хотели как можно шире показать иностранным гостям свою удивительную страну, и заседания каждый раз устраивались на новом месте. Одно из них, как сейчас принято говорить, — «выездное», состоялось в Осака, где сверкала тогда морем огней Всемирная выставка. Поскольку изначально было ясно, что объять необъятное невозможно, произошло стихийное разделение по интересам. Так получилось, что увлечение космическими и подводными исследованиями, а также буддийской стариной подарило мне несколько приятных часов, проведенных в обществе Кларка. Оказавшись в одной группе, мы наскоро прошлись по основным павильонам, а затем, вместе с Комацу Сакё, улизнули под сень криптомерий, где над задумчивыми прудами дремали пагоды и синтоистские храмы, окутанные благовонным можжевеловым дымом.

С тех пор прошло без малого десять лет. Кларк все реже покидал Коломбо, где прочно обосновался на постоянное жительство, и мы лишь обменивались с ним новогодними поздравлениями.