Евгения Ерёменко - Tervist, рыбка

Я выглянула в окно столовой. Гостевой дом «T» по улице Olevimägi располагался на вершине пригорка, отчего находящему внутри наблюдателю казалось, что за окном был обрыв. Вид открывался очаровательный – на внутренний средневековый дворик, который, будто сползал вниз и тащил за собой улицы с непривычными названиями к морскому берегу. У окна стоял рояль с гладкой белой салфеткой на крышке, а на нём граммофон – деревянная коробочка с длинной серебристой трубой, напоминающей цветок душистого табака Nicotiana suaveolens.

В столовой под ногами по-стариковски ворчал дубовый паркет (говорят, рай для мышей). Выложенные ёлочкой половицы покрывал непрозрачный лак цвета пятен на руках и висках неторопливых пенсионеров, гуляющих вдоль стен Старого города. Коричнево-кофейный, одним словом. Левый угол напротив входа уже несколько столетий занимала печь – радушная хозяйка, некогда согревавшая обитателей дома. Буро-коричневый кафель отделки частей печного корпуса выглядел ухоженным. Сколы на нём были умело отреставрированы керамическим воском и покрыты глазурью. Чувствовалось внимание к деталям и забота об интерьере. На потолке выступала лепнина – украшение зеркала потолочного плафона. Она образовывала причудливые формы. Казалось, их вылепили из марципановой смеси, расписали тусклым красителем, а затем выложили на чей-то огромный перевёрнутый вверх ногами и подвешенный к потолку стол.

Помню, что у левой стены стоял крепкий старинный буфет. Всё еще можно было ощущать запах то ли свежих марципанов, то ли конфет Kalev внутри его просторных ящиков – я не постеснялась заглянуть в один из них.

Для неискушенного зрителя картина представлялась ошибочно монолитной и неоспоримо верно идентифицировалась как «старина», «история», «наследие». Конечно же, мебель и детали в комнате были не новы – в этом и крылась суть. Стены, двери и печь могли бы бесконечно долго рассказывать заинтересованному гостю о событиях шести веков, свидетелями которых они невольно стали. Здесь всё дышало непреодолимым желанием поведать о пережитом, бросало вызов любопытству своими сколами, шероховатостями и потёртостями. Каждая вещь конкурировала с другой за право быть услышанной. Эпохи дарили интерьеру свои символы и уходили безвозвратно, как и люди, жившие на этажах здания. Я оглядела комнату, еще раз выглянула за окно и влюбилась так, как можно влюбляться только в города. Безотчётно. Безвозвратно. Бессмысленно.

Мой молодой человек имел удивительную способность располагать к себе людей и был очень общительным. Однажды, пока я принимала душ, он вышел из номера, желая осмотреться. За стойкой регистрации сидела всё та же девушка. У них завязалась беседа.

После душа я завернулась в пушистый гостиничный банный халат. В отдалении слышались голоса – не захлопнутая дверь в номер приоткрылась сквозняком. Я спустилась на пол-этажа вниз и присоединилась к их разговору. Оказалось, что наша администратор – русская, родилась в Санкт-Петербурге, но планировала получать образование в Тартуском университете. Она учила язык и жила в стране вот уже 9 месяцев по рабочему разрешению на пребывание. Новоявленная эмигрантка мечтала открыть собственную гостиницу, и ей, действительно, нравилось осваивать этот бизнес с азов.

Был промозглый балтийский январь. На мощеные улочки Старого города уже опустились сумерки. Мы провели вечер за разговорами: сначала втроём, а затем наедине с моим спутником, его общительностью и в состоянии влюблённости в город, конфеты Kalev, новые встречи и вечер без посторонних глаз.

На следующий день мы посетили Толстую Маргариту. Я стала безоговорочно симпатизировать этой каменной даме с пышными формами. Её романтическая история была о любви на расстоянии. Говорят, секрет крепких многовековых отношений Толстой Маргариты и Длинного Германа (название ещё одной башни Старого города) – полтора километра между ними. Полторы тысячи метров не позволили стать им достаточно близкими, чтобы разглядеть недостатки друг друга. Если отношения башен и мог бы разрушить некий каменно-бойничный быт, то на качестве их союза он не сказалась. И всё-таки «большое видится на расстоянии» 3 3 Сергей Есенин …

Кстати, с молодым человеком мы расстались вскоре после поездки. Его коммуникабельность и дар легко заводить знакомства разного рода сыграли с нами злую шутку. Он слишком быстро сокращал дистанцию в общении с противоположным полом. Эти качества были мало совместимы со способностью хранить выбранному партнёру верность.