2
Всякий текст требует редактуры, всякий замысел нуждается в поправках. Вот и мой план (из Фэрбенкса – в Ном, из Нома – прямиком на Чукотку) единодушно забраковали. Раз мы на Аляске, урезонивали попутчики, не лучше ли осмотреться сначала здесь, а уж потом, была не была, махнуть через Берингов пролив или куда там еще? Будь по-вашему, соглашался я, но только пусть это будет «вторая» Аляска, та самая арктическая пустыня, где последних туристов съели, приняв за лахтаков, полвека тому назад. Для Загоскина, Шелихова и Хлебникова эта часть суши была самым дальним востоком; для первопроходцев с другой стороны Атлантики – самым диким западом; для тех и других – крайним севером. Так пускай же и перед нами замаячит последний рубеж, где три стороны света сливаются воедино. Никаких парков Денали, никаких круизов по фьордам, никакой нельмы. Наша дорога – в тундру. Еще немного, и я разразился бы шлягером Кола Бельды, но тут мне пришлось заткнуть фонтан, ибо план мой неожиданно оказался осуществимым: «В тундру так в тундру, – отозвался Мишка, – мне ребята рассказывали про одного мужика, который водит людей в походы за Полярный круг. Специально для любителей экстрима. Хочешь, выясню, как с ним связаться?»
Нашего Сталкера звали Джей. Голубоглазый обветренный человек лет сорока, совершенно седой. Белая борода, белые длинные волосы, забранные в пучок. Ни дать ни взять полярный волк (кстати, ведь эскимосы и называли белых пришельцев волками). Высадившись из внедорожника, полярный волк сразу перешел к делу. Первым долгом сообщил стоимость путешествия. Недешево, но терпимо. Далее – продолжительность: две недели. Передвигаться будем на машине, ночевать в палатках, питаться – эскимосской пищей. Он к этому рациону привык, предпочитает любому другому; надеется, что и мы не откажемся. Во время поездки Джей будет кое-что рассказывать, но он – не экскурсовод, а проводник. Его основная функция – доставить нас туда, куда мы бы сами, вероятно, не добрались. А для краеведческой информации есть Википедия. Употребление спиртного в походе не возбраняется, но блевать в тундре нельзя, от блевотины гибнут лемминги. Разводить костры разрешается только ему, Джею. На фотосъемки машина не останавливается, фотографировать можно и на привале. Если у кого-то из нас имеются диетические ограничения, не позволяющие питаться по-эскимосски (оленина, моржатина, рыба), Джей советует запастись гранолой [14]прежде, чем мы покинем Фэрбенкс. Другой возможности купить себе провиант у нас не будет. Вот, пожалуй, и все, что он хотел нам сказать. Ну что, поехали?
И мы поехали – по малоезженой, но довольно гладкой дороге, ведущей к горячим источникам Чена. Оказалось, эти источники настолько популярны среди коренного населения, что какой-то остроумец окрестил их «эскимосским рёканом». Однако от японских геотермальных курортов Чена отличается примерно так же, как море Лаптевых от Черного моря. Дорога к источникам лежит через тайгу, начинающуюся почти тотчас после выезда из города. Темные лиственницы купаются в подлеске из ивы, ольхи и кустарниковой березы. На горизонте виднеются зеленые сопки и отроги, поросшие рыжим лишайником.
Эта лиственничная тайга напомнила мне о давнем походе в Якутии, где другой, более свойский гид объяснял нам разницу между улусом и наслегом (наслег – поселок, улус – волость, а алас, который некоторые почему-то путают с улусом, – это поляна, прогалина в тайге). Мы сплавлялись тогда по порожистой реке, одному из притоков Лены, с большим количеством шиверов и перекатов; прыгали в ледяной поток с шестиметрового кекура (от резкого перепада давления и температуры шибало в нос, как после глотка сильногазированного напитка). Ловили хариуса и раскладывали улов на пожелтевших страницах завалявшейся советско-якутской газеты. С тех пор прошло много времени, новпечатления, связанные с природой, держатся дольше прочих, а те, что почти ушли из памяти, возвращаются по первому зову. Здесь, на Аляске, был такой же липкий запах хвои. Те же лосиные тропы, бобровые хатки у застойной озерной воды, ивовая подпушь, разнотравье короткого лета. И то же кромешное безлюдье, которое сквозит в героических сказаниях олонхо. Якутский эпос гласит, что кроме самих якутов Землю населяют только абаасы и прочие духи. Неужели никого, кроме духов? До самого южного края, завихряющегося в бездну небес, – никого! Все-таки поразительно: половина Азии – от Лахора до Шанхая – живет впритирку, человек на человеке, а другая половина – от Урала до Аляски – пустует. Та же Республика Саха по площади может сравниться с Индийским субконтинентом, но по населению она меньше любезного моему сердцу города Баффало. При такой малолюдности неудивительно, что соседей приходилось выдумывать. Чем меньше вокруг людей, тем больше леших, водяных и прочих духов. Так ребенок, у которого нет братьев-сестер, обзаводится воображаемым другом.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу