Наталья Ключарёва - Мелик-колдун

Тогда Ника взяла Зеленову Михайловну за косичку и сказала:

– В следующий раз поедем не в Абхазию, а в Австралию. Просто так. Посмотреть, как там люди живут. Удобно ли им ходить вверх ногами? Не сыпется ли мелочь из карманов?

Дальше Нику понесло, и она стала расписывать, как мы будем продавать беднягам австралийцам карманный магнит для монет и станем, наконец, миллионерами. Малявка разинула рот и даже трястись перестала. А пограничник ещё сильнее сдвинул брови (как у него только лоб не сводит!) и опять стал допрашивать:

– А мама у тебя кто?

– Актриса! – бодро отрапортовала Малявка, радуясь, что хотя бы тут ничего не напутает.

– Это и так видно, – неодобрительно буркнул пограничник. – Ты имя-отчество скажи.

И бровями пошевелил, как жук. Видно, всё-таки, сводит.

Тут уж Ника не выдержала:

– Издеваетесь?! Я своё имя-отчество сама запомнить не могу!

Ещё бы. Никанора Ангеларовна.

У Ники папа – серб. Ангелар. А больше о нём ничего неизвестно. Кроме того, что он "красавец-мужчина". По крайней мере, был таким тридцать с чем-то лет назад. Бабушка Льва его один раз в жизни видела, на фестивале каком-то.

Имя "Никанора" ничуть не лучше. Оно возникло в честь прапра- (или ещё больше "пра") дедушки, который, по словам бабушки, был "единственным счастливым человеком у них в роду". Хотя, на самом деле, про этого пра-Никанора тоже ничего неизвестно. Кроме того, что он пас коров. Так что про счастье бабушка, скорее всего, выдумала.

Ника, разумеется, терпеть не может эту Никанору. Совсем как Нимфодора Тонкс.

– Так-так, – придира-пограничник повертел паспорт Ники. – Не помните, значит. А документики у вас, часом, не поддельные?

– Разумеется, – с готовностью согласилась Ника. – А имя такое – специально, чтоб не привлекать внимания.

– И чтоб проще было выучить, – вставил Лев.

Ника засмеялась. Как можно смеяться на пограничном контроле? Когда тебя вот-вот загребут за подделку документов и киднеппинг? Уму непостижимо. Но Лев всё равно порадовался. Раз в сто лет ему удаётся рассмешить Нику. А она смеётся даже, если ей палец показать.

Накаченный дядька с волком на бицепсах стоял в очереди сразу за ними. Переминался с ноги на ногу и с каждым вопросом пограничника всё больше выдвигал вперёд нижнюю челюсть. Сам виноват. Надо было вставать в соседнее окошечко, вслед за Санычем.

Саныч уже давно прошёл проверку и подпирал облупленную стену с другой стороны границы. Он разевал рот так же широко, как Боб Марли у него на майке. Только Марли пел, а Саныч зевал. Лев вдруг представил, что было бы, если бы Саныч вдруг взял и запел. Прямо на пограничном контроле. Don ' t worry about a thing . Мол, ни о чём не парься.

Хотя Ника и не думала париться. Она рассказывала пограничнику про счастливого пастуха Никанора.

– А теперь про Ангелара, пожалуйста, – нервно попросил накаченный дядька.

– Добро пожаловать в Абхазию, – быстро провозгласил пограничник, просовывая в щель мятый Никин паспорт. – Кстати, за такое состояние документов вообще-то положен штраф. У вас его, что, корова жевала?

– Только стиральная машинка, – успокоила Ника.

Потом сунула паспорт в джинсы и, обернувшись через плечо, сообщила накаченному с волком, что Ангелар был красавец-мужчина.

Лев замер, ожидая, что сейчас случится какая-нибудь неприятность. Или сразу две. Но ничего не произошло. Только сонный Саныч наступил на спящую дворнягу, и та, не просыпаясь, цапнула его за ногу. А Малявка перегнулась через полосатый шлагбаум, обозначающий границу, и её стошнило на территорию Абхазии.

– Мне нравится, как начинается наше путешествие, – философски заметил Лев.

То есть он надеялся, что философски. Но получилось испуганно и жалко.

– Кажется, я проспорила сотню, – вздохнула Ника, глядя на часы. – Последние газели давно уж улетели.

Можно подумать, её волновали только эти несчастные сто рублей! А что им теперь придётся ночевать чёрт-те где в обнимку с бездомными псами – ни капельки.

Но Лев не успел нарисовать себе мрачную картину их ночных скитаний. За спиной раздались тяжёлые шаги накаченного. Наверное, спешил за своим выигрышем.

– Предлагаю сделать так, – произнёс дядька таким тоном, точно выступал на совещании топ-менеджеров. – Я беру такси до Пицунды. Вы втроём втискиваетесь на заднее сиденье и отдаёте мне проспоренную сотку. Идёт?

– Идёт! – не задумываясь, согласилась Ника. – Только нас четверо.

Дядька скептически оглядел тощего Саныча, на 90 процентов состоявшего из зевающей пасти, и пожал квадратными плечами.