Сергей Доровских - Шиндяй. Колдун тамбовских лесов

– Смотри, не грохнись, у меня тут это запросто, лучше жди здесь! – сказал мой спутник. Я сначала и не понял, что мы пришли. Шиндяй жил на окраине. Дальше кустов можжевельника я не пошёл, хотя мне было интересно подойти ближе. Что ж, в другой раз, время наверняка будет. Пока ждал, мысленно представлял, каким должно быть жильё человека, которого все местные почитают за колдуна? Наверняка висят там по стенам вырезанные из дерева звериные морды и мордовские идолища. Невольно засмеялся от каламбура.

Шиндяй гремел чем-то, и вскоре показался с ведром, железным садком и двумя бамбуковыми удочками:

– Будешь на мою снасть ловить, а этой своей покупной хворостинкой лучше лягушек в Жужляйке гоняй, на другое она и не годится, – пошутил он. – Ну что, пошли к великой нашей воде!

Вечерами я иногда смотрел карту – она загружалась постепенно и при плохом интернете. Так вот, в некотором отдалении от кордона протекала река Цна – извилистая, местами довольно широкая, с заводями и затонами, где, как мне представлялось, было много-много рыбы. Места ведь лесные, почти что девственные. Но пойти туда одному я пока не решался.

Шиндяй относился к рыбалке как к таинству. Он не произнёс вслух, но я понял, что добраться до места лова мы должны незаметно. Чтобы никто из местных нас не встретил, не проводил «дурным глазом», не пожелал «ни пуха, ни пера» или чего-то такого же дурацкого. В общем, повёл меня Шиндяй окольными путями, и я чертыхался, когда задевал головой ветку, или внезапно проваливался ногой в канаву.

–Тшш! – мой спутник подносил палец к губам и смотрел строго. Истинный заговорщик.

К реке мы вышли внезапно – по берегу рос высокий «корабельный» лес, который обрывался высоким яром. Мы скатились вниз по крутой песочной насыпи, и в камышах я не сразу увидел длинную деревянную лодку. Почему-то подумалось, что на такой рыбачат индейцы. Шиндяй загремел цепью, положил аккуратно снасти и жестом приказал мне садиться. Я едва удержал равновесие – Шиндяй и опомниться мне не дал, он тотчас оттолкнулся резиновым сапогом от берега, и нас отнесло.

– Ловко, – только и сказал я.

– Ты хоть плавать умеешь, московский?

– Ещё бы. Я в бассейн хожу.

– Ааа. Но это тебе не поможет, – он засмеялся, а я невольно побледнел. – Ладно, шучу. Давай, налегай на вёсла, ты сегодня у меня будешь как раб на галерах. Далеко пойдём, вооон туда! Не оборачивайся, греби!

Сосновый хвойный запах смешался с прохладой воды, тяжёлым духом тины, пряным ароматом цветов. Хотелось дышать полной грудью, но не получалось – таким плотным казался воздух. Я немного ошалел с непривычки – всё-таки ничего подобного раньше никогда не видел и не ощущал:

– Какая же красота! – я поднял глаза и посмотрел на небо. Солнце уже не жгло так, как недавно, но плыть на закат оно, кажется, и вовсе не собиралось. Июньский день почти бесконечен, и в этом его сила. Со дна шли небольшие пузыри, и я подумал, что это роются мордами рыбы в поисках корма. Тут их наверняка очень много.

– Не болтай лишнего! – прохрипел Шиндяй, хотя я не произнёс ничего, кроме короткого восторга. Он жестом приказал сильнее давить на правое весло, и лодка стала заходить в один из поросших кувшинками затонов. Там не было течения, и похожие на большие лапы листья недвижно лежали на воде.

– Здесь будем, – прошептав, он опустил в воду привязанный к верёвке гладкий речной камень. Каждое его движение было спокойным, хотя и чувствовалось некоторое напряжение. Мне казалось, что Шиндяю не терпится поскорее забросить удочки. – Давай совсем тихо, я тут утром прикармливал.

И мы насадили упругих, извивающихся червей, закинули сделанные из гусиного пера поплавки. Удочка Шиндяя была для меня непривычная, бамбуковая и намного тяжелее современных, и я, последовав его примеру, воткнул её в специальную выемку.

Тишина. Мы ждём. Минуты бегут одна за одной, и только в такой момент будто и правда слышишь этот неспешный бег времени! Никому не нужна суета. Её выдумали глупые люди для того, чтобы истязать себя и других. А я вырвался, убежал. Вот так. Как поётся в песне у «Машины времени»: «Я не знал, что уйти будет легко!» Хотя и ненадолго, но смог же! И дышал, дышал теперь полной грудью!

Жаль только, не клевало. Шиндяю, видимо, надоело молчать, и он стал нарушать свои же запреты. Заговорил тихо:

– Ты там у себя-то, в Москве-реке, наверное и не рыбачишь?

– Да что там… рыбу трёхголовую ловить только. Загадили совсем Москву-реку.

– Да и здесь тоже не то, что раньше бывало, – он достал снасть, поплевал на червя. На жизнь и здоровье обитателя навозной кучу, похоже, пока никто из водных обитателей так и не покусился. – Я вот одну книгу люблю читать, Леонида Сабанеева, о рыбалке. Он при царе-батюшке рыбу удил. И славно удил. Зачитаешься, как раньше хорошо и интересно было, не то, что теперь. Сейчас человек много зла сделал, как специально, чтобы реки опустели.