Глеб Давыдов - Книга трипов. Странствия и перемены

Тогда-то я и стал придумывать красивую историю о том, как заблудился среди недостроенных отелей и наткнулся на выросший откуда ни возьмись сияющий прекрасный дворец, исполненный красоты и чудесных созвучий, но… я понимал, что этой сказке не суждено сбыться. Для того чтобы попасть в сказку, нужно быть, как минимум, сказочником. И эту сказку придумать. А меня окружал хотя и совершенно необычный, но все же очень простой и объяснимый мир. И я был слишком увлечен жизнью в этом мире – визами, деньгами, торгашеством, условностями, их созданием и их объяснениями… Даже в мире, лишенном повседневной однообразности, я оставался собой прежним. Я все никак не мог просто взять и очнуться где-то в другом, теперь уже точно параллельном мире.

Почему? Все просто: если вы хотите оторваться от своих корней (то есть в некотором смысле сойти с ума, сдвинуть точку сборки необратимо), в этом вам может помешать любая, даже самая маленькая зацепка из прежнего вашего мира. Даже заказанная родственниками или друзьями какая-нибудь мелочь – уже может стать той пуповиной, которая будет соединять вас с корнями – с условностями мира, откуда вы прибыли. Начать жить где-то там , в сказке, можно только тогда, когда ты оборвешь все связи с обыденностью. Там, на острове Киш, у меня, казалось бы, не было никакой возможности держать связь с моим прежним миром – ни интернета, ни телефона, ни даже представителей привычной мне цивилизации – белых людей. Даже Чурочкин, с которым мы поругались, взял напрокат велосипед и куда-то исчез на три дня. Я уже почти почувствовал, что такое это «там». Но осталась одна связка – заказанный браслет.

Я сидел на берегу в пластмассовом кресле в летнем открытом кафе. За соседними столиками раздавалось тихое бульканье кальянов, дым доносил до меня обрывки персидских фраз, детские голоса перемешивались с шумом моря. Освещенный желтыми прожекторами желтый песок, две потупившиеся пони на пляже – серая и пегая – все так тихо, буднично и естественно. Точки-звездочки маяков вдалеке на континенте. Темное вечернее море и разноцветный ярко освещенный пирс. Все на своих местах. Мимо проплывает ароматный дым, а я записываю что-то в своем блокноте.

И иранские женщины в чадрах, гуляющие по пирсу со своими мужьями, постоянно звонят кому-то по мобильному телефону.

И я понимаю, что мне не нужно никаких уже сказок. Я просто очень, очень соскучился по ней. И только я об этом подумал, как заблестели молнии со всех сторон, затряслась земля от грома великого, все вокруг стало красным, оранжевым, фиолетовым, черным, и… Да нет, просто я встал, пошел на базар и очень быстро, почти не раздумывая и не торгуясь, купил браслет – серебряный браслет с красными камешками. Специально для нее. И вот тогда-то и началась настоящая сказка.

Глиняный город Язд возник посреди пустыни несколько тысяч лет назад. По одной из версий, это самый древний город мира (первые упоминания – 3000 г. до н.э.). Он сильно отличается от остального Ирана. Таких глинобитных лабиринтов больше нет нигде. Говорят, они столь же древние, как и сам город. Кроме того, в Язде в первозданном виде сохранился Зороастризм, или «Благая вера»: одна из самых древних религий в мире.

Окна нашего номера выходят в ресторан, поэтому весь вечер мы обречены слушать, как персы стучат вилками по тарелкам. Поужинав, персы курят кальян. Дым поднимается вверх и наполняет нашу комнату. Глуповатая и страстная иранская эстрада, голоса ужинающих персов, журчание ресторанного фонтана, стук вилок о ножи – все это сливается в единый ориентальный щебет-фон под нами, – и я тщетно пытаюсь уснуть на скользких шелковых простынях.

В смерче восточных ощущений, в дымной полудреме дорожной усталости наши древние покои покачиваются и, превращаясь в трансцендентальный поезд дальнего следования, уезжают куда-то вдаль…

Сквозь дымную занавеску из песка и солнца я вижу колонну верблюдов. Караванщики гонят их по пустыне, по великому шелковому пути. И на том самом месте, где сейчас стоит город Язд, у них стоянка. Я видел, как они устраивались на ночлег. И как утомленные торговцы спали и видели сны-миражи о родных местах. Оставшись в этих снах навсегда, караванщики забывали, что нужно идти дальше. Так постепенно возникал город. Один из самых древних городов мира. Гигантский глинобитный комплекс-лабиринт, минотавр, чьи темные узкие улицы-коридоры прячутся от солнца под бесконечной крышей. Минотавр, сканирующий человека и извлекающий на поверхность давно позабытые тайны. Город-мираж. Даже солнце здесь играет роль декорации некой бесконечной мистерии. И в эту мистерию оказывается вовлеченным каждый, кто попадает в Язд, – кто-то в роли жреца, а кто-то в роли жертвы. А кто-то становится богом.