Георг Даль - В краю мангров

Томми сел и подпер подбородок ладонями, чтобы дух пирата не слышал, как у него стучат зубы.

А привидение спрашивает, нет ли у Томми с собой серебряных монет. Как же, есть — три старинных полпесо из чистого серебра. И нож у него был с собой, а больше ничего и не требовалось.

И стало привидение объяснять, что надо делать. Когда Томми все выслушал до конца, его курчавые волосы выпрямились и стали дыбом: вот как страшно все это было. И ведь ничего не поделаешь, надо выполнять приказ.

«Помни, что бы ни случилось, не говори ни слова, даже со мной не заговаривай. И не поворачивайся к дуппи спиной! — закончил пират свои наставления и выдохнул из уголков рта голубые языки серного пламени. — Все ясно, Том Хайнс? Тогда вставай, поедем на тот остров!»

Поехали. Томми греб, сторож клада рулил. Жутко было видеть румпель сквозь сжатый кулак привидения, но Томми вроде бы освоился и молча работал веслами, пока под килем не заскрипел песок.

«Дальше один действуй», — сказало привидение и стало совсем прозрачным, а потом и вовсе растаяло в лунном свете, будто голубой дымок.

Томми вылез из лодки и пошел по острову. Дойдя до песчаной площадки между старыми выветренными глыбами коралла, он остановился и принялся копать веслом.

«Ты меня ищешь? — спросил вдруг страшный голос, и прямо перед ним появилась свернувшаяся кольцом большая черная змея. — Если я могу чем помочь, ты только скажи!»

Обливаясь холодным потом, Томми молча продолжал копать. Змея превратилась в черного петуха и убежала в заросли. Тотчас же раздался дикий лай и прямо на кладоискателя бросилась огромная черная собака с горящими глазами и красным, как раскаленный уголь, языком. Томми, не говоря ни слова, вытащил нож и положил на песок, рукояткой к чудищу, острием к себе. Собака пропала, и тут же весло уперлось во что-то твердое. Смотрит: каменная плита, как и говорило привидение. Томми приподнял ее. Вниз, в глубокую черную яму, спускалась ржавая железная цепь. Томми взялся за нее и потянул. Вдруг что-то как дернет, он чуть не упал в яму.

произнес ужасный голос, и что-то похожее на огромную летучую мышь стало карабкаться вверх по цепи.

Томми живо сунул руку в карман, достал три серебряные монеты и бросил их вниз. Дуппи исчез, и тащить стало легче. На конце цепи висел сундучок. Уже совсем немного осталось тянуть, как вдруг на берегу раздался дикий крик. Откуда ни возьмись, прямо к Томми бегут какие-то фигуры. Большинство — моряки. Одеты в лохмотья, но видно, когда-то это была роскошная одежда. У кого тесак в руке, у кого вымбовка. Были тут и индейцы с Москитного берега. Они размахивали боевыми палицами, утыканными гвоздями и акульими зубами. Последними бежали два скелета с ржавыми мечами в руке.

А возглавлял эту ватагу человек в красном бархатном плаще, расшитом кружевами. В руке он держал большой нож.

«Хватайте чернокожего живым! — закричал ль’Оллоне. — Я сам вырежу его сердце, и будет он сторожить мой клад вместо Дублон-Билля!»

Дальше Томми ничего не слышал. Он выпустил цепь, ногой подвинул плиту на место и побежал так, как в жизни еще не бегал. К счастью, начался прилив и ему удалось сразу столкнуть лодку в воду. Миг — и он в ней. Гребет так, что только брызги летят. Отошел подальше, поставил фок и грот и сел за руль.

«Эх, и осел же ты, Том Хайнс», — сказал чей-то голос, и перед ним возникло привидение.

«Не спорю, ваша честь, капитан, сэр», — ответил Томми.

«Неужели не смекнул, что это дуппи тебе голову морочили?»

«Может, и так, ваша честь, сэр, — сказал Том. — А только ответьте мне: если бы я дождался всей этой шайки, то был бы я теперь сторожем клада ль’Оллоне? Так, что ли, мистер Дублон-Билль, сэр?»

«Гм, — сказало привидение. — Пожалуй, что так».

«Ну так вот, — задумчиво продолжал Томми. — Конечно, здорово владеть золотым кладом и пускать изо рта серное пламя, но уж вы меня извините, сэр, лучше мне остаться Томом Хайнсом с Саут-Энда, чем быть каким-нибудь дуппи или Дублон-Биллем».

«А если бы ты увез клад домой?!»

«Конечно, это было бы здорово, — согласился Томми и глубоко вздохнул. — Но тут спрашивается, кто бы кем владел: я сокровищем или сокровище мной?»

«Справедливый вопрос, — сказало привидение. — Сдается мне, последнее вернее».

«Так что вы уж извините, ваша честь, — заключил Томми, — но я рад, что так вышло».

«У каждого свой вкус, — заметило привидение, — Однако мое увольнение кончилось. Прощай, Томми!»