Ирина Летягина - Год, в котором не было лета. Как прожить свою жизнь, а не чужую

«Этот мужчина присмотрел ее в приюте», – с придыханием продолжила управляющая. А мой салат остановился в горле где-то в районе седьмого шейного позвонка. «Когда она шла в следующую деревню, он краской изменил направления стрелок, чтобы она пошла к его дому… и она пошла». Он ее убил, вещи сжег, а тело просто бросил на своем фермерском участке. Девушка исчезла, родственники стали переживать. Несколько пилигримов сказали полицейским, что странный испанец ошивается около приюта – полиция ничего не сделала. Потом убийца в единственном обменном пункте в деревне менял американские доллары. Девушка, которая работала в пункте обмена, рассказала об этом полиции – полиция ничего не сделала. После того как семья девушки привлекла журналистов и они предали огласке факт исчезновения, говорят, сам Обама позвонил испанскому премьеру, чтобы тот повлиял на полицию. Полицейские наконец включились в эту историю. Они зашли к этому мужчине на участок, и сомнений ни у кого не осталось.

Мое умиротворенное состояние и вера в собственную безопасность улетучились, как будто их не было. Когда я начала путь из Саламанки, небо заволокло тучами, день был серый, моросил дождь. Погода как раз была для какого-нибудь гаденького преступленьица, убийства или как минимум грабежа. Через 5 км после Саламанки позади меня как из-под земли вырос какой-то странный тип, в серой шапке и сером шарфе, он шел рядом со мной, смотрел на меня, но ничего не говорил. Потом на развилке он свернул, а я продолжила путь вдоль дороги, решив не идти сегодня по лесу в одиночестве. Я обернулась посмотреть, не обернулся ли он. Серый стоял на горке и следил за тем, куда я иду. Сказать, что мне было страшно, – вообще ничего не сказать. Мой мозг стал рисовать картины по мотивам лучших романов Дарьи Донцовой: он подкараулит меня у следующей деревни, наденет бороду, притворится добрым почтальоном, пересядет на автомобиль и подождет три дня, пока я его забуду. Всю дорогу я озиралась по сторонам, пугалась встречных велосипедистов и оглядывалась назад.

Мне было так тяжело продолжать путь. Мне было страшно умереть от собственной глупости и доверчивости, не предупредив никого, где я нахожусь. Я боялась не справиться со страхом в решающий момент, запаниковать и сдаться, если я буду один на один с сумасшедшим человеком или человеком, который не в себе. Мне не с кем было поговорить об этом. Добравшись до приюта, я крепко-накрепко закрыла двери. Перед сном я выглянула из окна и увидела, как люди гуляли в темноте с собаками, и им хоть бы что. А я по ту сторону окна сидела согнутая рогом от страха.

Утром начались одинокие тринадцать километров. Шел дождь, и в лицо дул сильный ветер. Я ничего не слышала, кроме ударов пластикового пакета о мой рюкзак, я ничего не видела, как лошадь с шорами, кроме дороги на пятнадцать метров вперед и боков моего желтого капюшона. Я так быстро шла только с испанцем по дороге в монастырь. Расстояние до деревни в тринадцать километров я сделала меньше чем за два часа. Продавщица в магазине в одной из деревень на пути с очень серьезным видом сказала, чтобы я заботилась о себе. Обычно на тропе ничего страшного не происходит, но мало ли…

Я шла и думала: как я смогу о себе позаботиться, если кто-то на меня нападет? У меня не было ничего, что даже отдаленно могло бы послужить оружием, я не владею приемами самообороны, я не очень хорошо разбираюсь в людях, чтобы отличить добродушного человека от маньяка-насильника во втором поколении. Я шла одна по лесопосадкам, по полю, по заброшенным деревням. Я шла и постоянно оборачивалась. Дорога петляла, оставляя возможность видеть не больше двадцати метров позади меня. Страх гнал меня вперед. Я пыталась перестать бояться и не могла. Ветер усиливался и мотал меня туда-сюда, дождь хлестал в левую сторону лица, уменьшая и без того небольшую видимость. Я стала злиться на погоду, на себя, на то, что я вообще куда-то пошла, на этого мужчину, который убил американскую пилигримку, на мужчину в серой шапке и сером шарфе. Страх превратился в злость. Тогда я твердо решила: даже если кто-то на меня нападет, я не дамся, он со мной намучается и сам отхватит. Я смотрела на камни под моими ногами и видела в каждом из них оружие, представляла, как выворачиваю из земли палку, которая держит забор, превращая ее в биту. Я подумала, что я достаточно сильная, чтобы ударить, сбросить рюкзак и убежать.